К середине второго дня до наших ушей стал доноситься непонятный гул. Поразмыслив, что бы это могло быть, распрягли оборотня и послали на разведку. Быстро вернувшись и приняв облик человека, он поведал, что версты через три река, вдоль которой мы идем, срывается с высокого обрыва и шумным водопадом падает в другую реку, столь широкую, что противоположный берег едва виден. В этих краях Ледень не бывал, но о могучей реке слышал. Называется она Ось и несет свои воды в Великое Восточное море. По этой реке купеческие ладьи ходят в южные страны за товарами.

Мои спутники приободрились, ибо, если повезет встретить купеческий караван, дальнейший путь можно продолжить с комфортом по воде. Странно, но для них будто бы не существовало вопроса, куда мы идем. Уверен, если встретится караван, двигающийся вверх по течению, они без вопросов поплывут вверх. Если караван будет двигаться по течению, так же спокойно отправятся вниз.

Вскоре мы вышли к Оси. Река действительно впечатляла размерами. Не скажи Ледень, что это именно река, я бы решил, что мы вышли к большому озеру. Вода бурлила и расходилась волнами у водопада, далее она успокаивалась и простиралась ровной, лишь слегка серебрящейся на небольшом ветерке спокойной гладью, ничем не выдающей течение.

Чтобы не слушать всю ночь шум водопада, до темноты мы прошли как можно дальше вверх по течению вдоль берега могучей реки. Только когда гул падающей воды стал еле различим и скорее действовал умиротворяюще, чем беспокоил, мы остановились на ночлег.

И вот оборотень занимается приготовлением ужина, Болтомир прикидывает, сколько ладей с полными трюмами товара можно купить за одну оболочку от кокона паука-великана, а я тупо пялюсь на воду.

– Чу, – вдруг вытягивает шею княжич, – будто плачет кто!

Прислушиваюсь. Действительно, в темноте слышится тихий женский плач.

– Небось нечисть какая путников заманивает, – высказываю предположение, в очередной раз вспомнив девичьи смешки, из-за которых я заблудился, словно последний лошара.

– А ежели правда кто в беду попал? – Прищурившись, будто силясь увидеть плакальщицу, Болтомир смотрит в темноту.

Смотрю на Леденя. Тот понимает меня без слов, со вздохом оборачивается волком и скрывается в кустах. Буквально через несколько мгновений темнота взрывается истошным визгом. С треском проламывая кусты, на поляну возвращается оборотень. Волчья морда залита кровью. Вернувшись в человеческий облик, он, подвывая, начинает прикладывать к рассеченному лбу какие-то сорванные тут же листья.

Мы с княжичем вскакиваем на ноги, хватаясь за оружие. Я, естественно, за посох, забыв о том, что могу метать молнии прямо из ладоней. Прислушиваемся. Не слышно ни визга, ни плача. Ан нет… Вот, кажется, кто-то всхлипнул. Ага, вот снова плачет женщина.

– Ну? – кивком указываю Болтомиру на пострадавшего мельника. – Я же говорил, нечисть балует.

– Баба там со сковородкой, – шипит Ледень, накладывая на рану массу из только что пережеванной травы.

– Кто? – хором удивляемся мы.

– Там какое-то селение? – спрашиваю уже я один.

– Нет тут поблизости никакого селения. Я бы почуял, – продолжает скулить оборотень. – За этими кустами голый песчаный берег. На бревне сидит баба в мокром платье и плачет. Я к ней подошел, а она хрясь меня сковородкой, прямо в глазах засверкало. Уй, больно-то как!

– Сковородку-то она где взяла? – продолжает удивляться Болтомир.

– Не ведаю. Будто бы возникла в руках из ниоткуда, – пожимает плечами мужик.

– Во! – поднимаю вверх указательный палец. – Я же говорю, нечисть. Прикинулась бабой и плачет.

– Мыслю, то может мавка быть, – высказывает предположение княжич. – Может, она совсем недавно утопла и теперь горюет о девичьей судьбинушке. А тут Ледень свою харю мохнатую сует. Она его и огрела, чтобы не мешал горевать.

– Да вроде обычная баба, – снова пожимает плечами мельник и тихо добавляет: – Теплая.

Коротко посовещавшись, решаем костер не разводить, дабы не беспокоить надумавшую всплакнуть речную жительницу, благо ночь не холодная. Перекусили всухомятку и разлеглись на травке.

– Плачет, – констатирует факт Болтомир, поворочавшись с боку на бок.

– Слышу, – отзываюсь раздраженно. Я уже начал было засыпать.

– Ледень, – не унимается княжич, – а она красивая?

– Дык я ж и не разглядел толком. Платье мокрое, волосы в тине…

– Платье? – громко удивляется Болтомир. – На ней платье?

– Да какое там платье! Дерюга крестьянская. Мешок с дырками, – пренебрежительно характеризует наряд плакальщицы мужик.

– Мыслю, не мавка это, – решительно меняет мнение княжич. – Баба обычная.

– Я и говорю, простая баба, – морщась, трогает ушибленный лоб Ледень.

– Чего вдруг? – удивляюсь такому решению.

– Где ж ты, Георг, мавку в платье видел? – поражается моей дремучести Болтомир.

– Да я и без платья их никогда не видел.

– Я тоже не видел, – смущенно признается парень. – Но известно же, что мавки бывают только голыми.

– А может, эта замерзла? Или после того, как утопла, платье не успела снять?

– Чудной ты, Георг. Мавка – это ж душа утопшей, а не тело. Где ты видел, чтобы душа одетая была? Или мерзла?

В ответ молча пожимаю плечами. Интересная логика у княжича. Одетой в платье душа быть не может, а захреначить по кумполу чугунной сковородой подвернувшегося под горячую руку оборотня, значит, может запросто… Знал бы он, что я сам, если верить некоторым, тоже являюсь всего лишь душой. И при этом не испытываю никакого дискомфорта, нося одежду.

– Короче, – поднимаюсь и беру посох, – хватит гадать. Пойдем глянем на эту мавку в платье.

Чтобы заранее не насторожить плачущее существо, обходим кусты стороною и попадаем на большой песчаный пляж. У кромки воды на обломке трухлявого ствола сидит сгорбившаяся фигура в длинном сером платье и тихо плачет, уткнувшись лицом в ладони.

Стараясь ступать бесшумно, подходим ближе и останавливаемся шагов за десять. На всякий случай концентрирую в ладони заряд, обдумывая, как бы повежливее обратиться. Однако Болтомир опережает. Гордо задрав подбородок, картинно отставив ногу и положив руку на рукоять меча, он зычным голосом, заставив меня вздрогнуть от неожиданности, вопрошает:

– Кто ты, дева, и о чем печалишься? О чем слезы горькие льешь? Аль обидел кто?

Деву подбрасывает словно пружиной. Споткнувшись, она падает в воду, подняв тучу брызг. Отфыркиваясь, всхлипывая и подвывая, выползает из воды на четвереньках, хватает с песка какой-то предмет и поднимается, держа его перед собой, словно защищаясь от нас. Удивительно, но у нее в руках действительно большая сковорода.

Перевожу взгляд со сковороды на ее обладательницу. Да это же совсем молоденькая девушка! Довольно милое личико, большие испуганные глаза, курносый носик, пухлые губки. Длинные темные волосы свисают мокрыми прядями. Мокрое платье не скрывает стройную фигурку.