Читаю Воннегута и готовлюсь к завтрашней репетиции у Саши Вяльцева «Девятого праведника» на Новый год.

25 января 1986 г. На Новом году познакомился с Леной Григорьевой из Рязани. С тех пор не расстаемся. Через два месяца станем женатиками. Жизнь круто изменилась, от Системы я как-то отдаляюсь, чувствую даже некоторую неприязнь к той деятельности для всех, которой занимался. Все меня только ругают, как и сообщила мне Зелененькая в письме из Риги. Можно делать только для некоторых, например выставки. Цель – для художников, а не показатель массовости тусовки.

Ходим постоянно на концерты и выставки. В Рязани смотрели «Строй»[35] – полный вперед! Были на Чекасине, Летове, еще где-то, убей, не помню. На выставке на Малой Грузинской – там картины Новоженова. На лекции о Тибете – интересен современный Китай. Прочел сборник Воннегута, «Собачье сердце» Булгакова, «Тайные писания первых христиан» и читаю Смирнова «Государство Солнца»[36]. Смотрели «Апокалипсис» Копполы. Доделываю портрет Аллы, сделал удачный карандашный портрет Лены своей.

Приезжал к нам в гости с женой Валера Царевич (-король, королевич). Хорошо, но мало поговорили. Я ему подарил кисточки, он похвалил «Монастырь в лунную ночь».

С Пессимистом хотим сделать квартирную коммуну. Машка его горит театром, написала пьесу. У них живут Шуруп (с ним мы почти разошлись из-за герлов), Поня, Алиса, Катя Калинкина, Ромашка. Встречали Старый Новый год у них. Федор – не в кайф.

А сам Новый год вся тусовка со мной во главе начала на Арбате (у Галчонка), потом памятник Свердлову и полковник Рыжов с его предложением не ходить по Горького, удачная тусовка к Тимуру-Гоге (приятель Никодима, азербайджанец – авангардист, очень дикий, но веселый) на «Икарусе» и Новый год со свечами под елками на Старом Арбате. Потом – заброшенный дом на бульварах, танцы с Машкой Ремизовой, Калифорния, Ленка, потом песни Пони, на следующий день сейшн Ипатия.

Часть 2. 1985–1986

Подготовка к выставке

Логическим продолжением уличной выставки у Грибоедова были поиски возможностей многодневной выставки художников в помещении у кого-то, кто либо сам хипповал, либо был близок по духу и дружеским связям с нами. В дома культуры, библиотеки, заводские клубы и кинотеатры, чтобы выставить в фойе, я стучаться или не догадался, или тогда еще это все было обречено на неудачу. Все эти учреждения наверняка стали бы запрашивать разрешения у горкома или райкома партии, так как именно он занимался идеологией, а идеология тогда была одна, и она никак с нашей не сопрягалась… Поэтому и были выбраны стены квартиры для развески.

Самих художников набиралось достаточно, но я еще знал далеко не всех: Никита Головин, Саша Иосифов, Илья Гущин, Миша Сталкер, Витя Топ Захаров, Макс Казанский Шешуков, Дядька Казанский, далековато, правда жил, Нина Коваленко из старшего поколения, Боб Шамбала Волчек, Сольми (Сергей Бобылев), Пал Палыч, Пахом (Алексей Пахомов), Дима Кретов, Саша Пессимист (Вяльцев), Валера Царевич, Игорь Котвицкий, одноклассник Алисы и ее давний поклонник, я сам, P. Prince, он же Виталий Зюзин, Милорд. Позднее присоединились Хихус (Паша Сухих) и Арыч (Артур), работы которого были авангардистского ключа, типа прикрепленного к доске водопроводного крана. Впоследствии он какие-то (наверно, более интересные) работы продавал за хорошие деньги иностранцам.

Кто бы напомнил остальных, кого я подзабыл? Например, приятеля Гущина Андрея Матюнина, у которого были интересные декоративные работы.

Понятно, что все они были творцы каждый по-особенному и на разный вкус. Наиболее мастеровитыми были Топ, Царевич и Иосифов. Наиболее хипповыми можно назвать Сольми, Пессимиста и опять Иосифова. Самыми авангардными – Илью Гущина, Мишу Сталкера, Арыча и отчасти Головина. А еще, может быть, Лешу Фашиста, но не помню, участвовал ли он в наших выставках, хотя, скорее всего, я сошелся с ним немного позже, да к тому же он тогда старался, кроме меня, ни с кем не общаться.

Арыч в мастерской перед инсталляцией с водопроводным краном. 1986

Я посетил раз Мишу Сталкера недалеко от Ушей – памятника Крупской на Сретенке, тоже бывшего когда-то местом тусовок и просто встреч. Там в нескольких переулочках жили творческие ребята, работавшие в ЖЭКах. Миша был одним из них. Кажется, где-то рядом обретался, то есть дворничал, и другой Сталкер, Саша, который примерно в это время или чуть позже написал очередной манифест хиппи.

Мишины работы меня не впечатлили. Саша Сталкер тоже что-то рисовал, но в целом был человеком не особо общительным и, кажется, с какими-то комплексами. Или так представлялось со стороны, когда оттусовавшийся давно человек и даже в свое время не нашедший друзей возвратился опять на тусовку, где все лица совершенно для него оказались новыми и у него не было своей тусовки; несмотря на все «сепаратистские» усилия, «вечера» и «семинары» привлекали не много народа. Впрочем, вроде у него была еще умнюсенькая и спокойная жена (или сестра) Алена.

Манифест Мефодия. Первая страница

Года через два-три можно стало организовывать (и бесплатно при том) выставки в ВАСХНИЛе, в клубе ЗИЛа и прочих укромных местах, и даже сами начальники московского комсомола приглашали выставиться в их зале рядом с Новокузнецкой, где снималась телепередача «Что? Где? Когда?», а в описываемое время еще все шло тяжело. Я же вообще принципиально не хотел иметь дело с комсомольскими фарисеями и идти хоть на какие-то сделки с ними. Поэтому стали искать квартиру, как более безопасный и традиционный (по легендам) вариант. Ничего умнее не придумали, как сделать выставку зимой у Вити Топа (Захарова) в двухкомнатной малогабаритной квартире, где у него был маленький, грудной еще ребенок. Спасибо за терпение Ирине, его жене!

Первая квартирная выставка

Выставку благополучно развесили в большой комнате у Топа, она продолжалась три вечера в 10-х числах сентября 1985 года. На квартиру шли группами, собиравшимися в метро «Красногвардейская». Начинали сбор ближе к вечеру, когда Ирина могла отвезти ребенка родителям. Конспирацию соблюдали тем, что осматривали как сами группы, так и тех, кто шел за ними, и при входе в саму квартиру. Казалось, что посетителей много, но всего вряд ли пришло больше 250 человек. Миша Сталкер привел группу стариков нонконформистов (вот откуда я знаю Талочкина!), выставлявшихся еще на Бульдозерной выставке и в Измайлове, создав тем преемственность. Никаких манифестов, текстов или призывов не писалось, о сути (кто же мы?) тоже споры не велись. В конце дня распивали чай и легкие напитки на кухне, тяжелые – на лестничной площадке вместе с куревом. После осмотра картин, веревочно-кукольной композиции Гоши Квакера (Острецова) и каких-то фенечек брались иногда за гитару или клавиши пианино (на пианино в три ряда стояли картонки с живописью Нины Коваленко). Как-то даже попели хором. В общем, оттягивались, знакомились и заполнялись энергией взаимной благожелательности.

Но в день, когда пришли Руль и Храмов, вслед за ними стали пытаться войти люди с какими-то корочками. Рулевой, оценив момент, просто плечом мощно придавил дверь, которую тут же запер на ключ и замки Коля. Видимо, прием был уже отработан, и враг не прошел.

Хозяин квартиры, Виктор Захаров, числился за какой-то дурбольницей и в принципе мог иметь неприятности в виде принудительного лечения на месяц-другой. Но на этот раз обошлось. Опять-таки иностранцев не звали, манифестов по вражеским голосам не зачитывали, за границу не рвались, требования не предъявляли. Самодеятельность не запрещена же… К тому же в стране пошло бурление разными увлечениями, от агни-йоги и изучения древних языков до создания настоящих революционных кружков, так что, начни они нас прессовать, власти, во-первых, создали бы нам известность, а во-вторых, невольно подтолкнули бы к присоединению к какому-нибудь политическому движению. А это как сами себе по голове дубиной…

В общем, выставка прошла достаточно успешно, хотя сформулировать ее результат вряд ли удастся и теперь… Выставлялись не для продажи, а чтобы хоть кому-то показать свое творчество и развлечь (нет, не хозяев