его прошение полугодовой давности, этому списку три месяца, а вот это… — капитан не договорил и, сжав кулаки так, что побелели костяшки, рявкнул. — Бездна! Торбьерн!

В дверях кабинета будто из под земли вырос могучий светловолосый воин в пластинчатой броне, вытянувшись во фрунт.

— Жду приказаний, сэр!

— Главного интенданта Кано Хореса ко мне! Живо!

— Слушаюсь, сэр! — отдал честь солдат и уточнил. — Крутить жестко?

— Если не захочет идти по-хорошему. Только не поломай ему ничего, как тому барону в Холмарке!

— Виноват, сэр, тот хорек кусался, как сволочь! — прогудел Торбьерн, машинально потирая предплечье.

— Живо его сюда, я сказал! — гаркнул, теряя терпение Рон.

— Слушаюсь, сэр! — воин снова отдал честь и скрылся в коридоре. На лестнице раздались быстрые удаляющиеся шаги.

Капитан резко встал и подошел к небольшому окну, заложив руки за спину.

— Господин Дагна, с тем сырьем, что есть, можно что-то сделать? — ровным тоном спросил он, не оборачиваясь.

— Да, капитан. Но это временная мера, это необходимо понимать. Все, что нужно и какого качества, указано в списке.

Командующий повернулся к дварфу и посмотрел ему в глаза, играя желваками.

— Господин Дагна, я могу рассчитывать на твое мастерство пока ты в Дентстоуне?

— Разумеется, сэр. Сделаю все возможное, — серьезно ответил дварф.

— Боюсь, что сейчас нужно невозможное, — тяжело вздохнул бывалый воин.

— Значит, придется как следует помахать молотом, — ухмыльнулся Дагна. — Но чудес обещать не могу.

Рон подошел к столу, выдернул из стопки чистый лист и, склонившись на ним, стал что-то писать.

— Дагна Тяжелый Молот, все кузницы переходят в твое полное подчинение на все время твоего пребывания в форте. За каждый день работы твои подчиненные будут получать удвоенное жалование и двойной офицерский паек, работу вести круглосуточно, смены назначишь сам. Твое личное вознаграждение — пять золотых в день плюс пятьдесят серебряных за должность главного оружейника Тринадцатых Врат.

Капитан, сделав соответствующие пометки, поставил подпись и, налив воска на пергамент, с размаху прижал его, стоящей рядом бронзовой печатью. Затем посыпав пергамент песком, встряхнул его и, свернув трубкой, затолкал в небольшой кожаный тубус с вытесненным на крышке гербом.

— Сделайте невозможное, господин Дагна, — с нажимом сказал Рон, протягивая дварфу верительную грамоту. — И вы обретете друга и союзника в лице королевства Исгард и меня лично.

Дагна принял тубус и поклонился.

— Новые копья будут разить врага наповал, капитан. И благодарю за щедрость.

— За это можете не переживать, господин Дагна, короне это не будет стоить ни единого медяка, — недобро ухмыльнулся капитан Рон, глядя поверх дварфа.

На лестнице послышались приглушенные звуки борьбы и сдавленные крики.

— Не имеешь права, пёс! Я дворянин, бес тебя разорви! Отпусти руки, скотина!

— Не рыпайся, ворюга! Дворянин он… Не рыпайся, говорю! Капитан велел тебя не увечить, но пару пальцев, думаю, он мне простит!

— Да ты что, мразь?! Сгною в яме!..

Голос захлебнулся и раздался громкий и отчетливый хруст. А затем бешеный крик боли эхом запрыгал по коридору за дверью.

— А-а-а! Мой палец! Па-а-ле-е-ец!

— Я тебя предупреждал! А ну, пшёл!

Дагна обернулся на дверь, а затем перевел взгляд на капитана, указав тубусом себе за спину.

— Я так понимаю, главный интендант Кано Хорес платит, сэр?

— Все верно, господин Дагна, — сказал капитан Рон, закатывая рукава и снимая перстень. — А теперь ступайте, у меня, как видите, новый посетитель.

Дагна сделал шаг в сторону как раз вовремя, когда дверь распахнулась, и в кабинет влетел, едва не падая и держась за руку, лысый толстяк. Наконец, зацепившись одной ногой за другую, он с размаху хлопнулся лбом о дубовую столешницу и упал навзничь, потеряв сознание. За ним зашел с виноватым видом светловолосый воин. Дагна поклонился капитану и поспешил закрыть за собой дверь.

Направляясь по коридору к лестнице, дварф расслышал тяжелый вздох из кабинета.

— Ну, Торбьерн, холера, ну опять! Я же просил!

— Виноват, сэр.

— Этот тоже кусался?

— Никак нет, сэр, пытался пнуть в самое ценное!

— Вот сволочь! Тогда прощаю…

Дагна усмехнулся и отправился за своими вещами в барак.

Глава 11

Следующая неделя прошла, как один день. Работа в кузницах не замирала ни на час, молоты вздымались в натруженных руках, придавая раскаленным кускам железа нужную форму. Ремесленники приняли нового начальника радушно, особенно после того, как Дагну представил Дрейк, счастливый от новой возможности поработать с дварфом, и показал результат его утренней работы. И уж о том, как кузнецы воспряли духом, когда стали известны изменения в жаловании и питании, и говорить не приходится. Исправно отрабатывая свой хлеб и вкалывая в поте лица, они менялись каждые двенадцать часов, тогда как Дагна спал урывками по три-четыре, а затем снова повязывал фартук и становился к горну, потому что только он был способен придать упругости крице. Ящики наполнялись поблескивающими копейными наконечниками один за другим и отправлялись в столярные мастерские, где их насаживали на крепкие древка. Когда весь металл полностью закончился, на складах лежало четыреста новых копий и почти шесть с половиной тысяч стрел.

Дагна встречал рассвет в одиночестве, сидя за столом в углу кузницы. Потирая покрасневшие от усталости глаза, он сверялся с новым списком, только что заверенным подписями буквально вытащенных из постелей и ужасно перепуганных арсенальных интендантов. Попыхивая трубкой, дварф отложил пергамент и огладил чуть подпаленную бороду. Кузнецы давно разошлись по койкам на отдых, работа была сделана.

Оставалось только отчитаться перед капитаном, после чего Дагна планировал и сам наконец-то провалиться в сон, а хорошенько выспавшись, как следует подкрепиться.

Пребывающий в радужных полусонных мыслях, прихватив пергамент, дварф внезапно замер, когда снаружи раздался резкий и протяжный рёв боевого рога.

— Вонючий пепел… — только и успел произнести Дагна.

В тот же миг дверь резко распахнулась, повиснув на одной петле, и внутрь, забрызгивая все вокруг себя кровью, влетело изрубленное тело солдата. Следом за ним, скрипя толстой кожаной броней и задевая друг друга, ввалились трое широкоплечих и длинноруких орков с перемазанными кровью топорами в когтистых лапищах. Увидев безоружного Дагну, утробный рык ярости вырвался из их клыкастых пастей, и они не сговариваясь кинулись на него.

— Ра-а-ар!

Дварф, выпустив из рук пергамент, схватился за первое, что попалось под руку и, напрягая вздувшиеся буграми мускулы, швырнул в нападающих тяжеленный стол. Двое орков успели отпрыгнуть, огибая медленно летящий в них предмет мебели, но вот третьему повезло меньше, когда стол с размаху ударил его в грудь и, увлекая за собой, с треском вбил в стену. Орк обмяк, а на столешницу из его пасти выплеснулся целый поток крови. Оставшиеся двое бронзовокожих,