– Ашес, зачем тебе все это? – Ривьера теряется. Я знаю, он не привык убивать тех, кто его хочет.

– Не знаю, – отвечает Сэнди и улыбается лукаво – не лукаво-завораживающе, как улыбалась мне, а лукаво-отвратительно, как не улыбалась никогда.

И добавляет:

– Я не могу выразить словами свои чувства к тебе.

И еще:

– Тебе придется проникнуть в мою голову, чтобы понять меня.

Кровь ударяет в мозг Ривьере. В его голове проносятся грязные фантазии (или воспоминания) с женщиной в латексе, и в мыслях, словно в видеомонтаже, женщина в латексе заменяется на Сэнди.

– Я хочу проникнуть не в голову, а в другое место в твоем теле, – говорит Ривьера.

Сэнди проводит руками по своим бедрам, подмигивает Ривьере, намекает ему сорвать с нее одежду.

Желания убить в голове Ривьеры нет, есть природное желание – и подозрение. Да, поведение Сэнди вызывает у Ривьеры подозрение, он думает о своем подельнике Торментусе, который грозился его убить. Ривьера не исключает, что Торментус подослал к нему Сэнди. Ривьера жаждет вывести Сэнди на чистую воду.

– Кто тебя подослал? – спрашивает Ривьера напрямик.

– Подсылать меня может только тот, кто имеет надо мной власть. А таких мужчин на свете нет.

Сэнди садится на колени.

– Стань первым.

Я вновь разрываюсь на три части, вновь переживаю тройной объем похоти, подозрений и жажды власти – к этому коктейлю прибавляется желание отведать одну-вторую-третью дорожку кокса. Я приказываю всем своим сознаниям заставить Ривьеру застрелиться и на всякий случай разрываюсь еще на пять частей. Объем мировосприятия Ривьеры фонтаном бьет меня со всех сторон. Я боюсь сохранить его желания и зависимости даже после выхода из его тела. Я пытаюсь сосредоточиться, я заново приказываю теперь уже всем восьмерым сознаниям вселить в голову Ривьеры мысль держаться от Сэнди подальше. Я держусь, стараюсь сквозь гнилостный фонтан увидеть глазами Ривьеры что происходит и вижу, что он уже стоит перед Сэнди и гладит ее по голове.

Я не смогу этого вынести. Я приказываю семерым сознаниям исчезнуть, а свое восьмое переношу в первое пришедшее на ум место.

Шевалье, или любовь к себе со стороны

Я стою в дубовом лесу. Солнце медленно ползет за горизонт. Заросли осоки колышутся сквозь мои полупрозрачные ноги. Местный пруд, похороненный под тиной, умудряется отражать кряжистые дубовые ветви. Я хочу оказаться под водой. Там я и оказываюсь. Смотрю вверх, на тину, скрывающую безоблачное небо, под ногами – речные камни, которые я никогда не смогу почувствовать. Вода не давит на меня, вода для меня все равно что воздух, все равно что вакуум – на меня водой льются ненавистные мысли, и в этих мыслях я боюсь захлебнуться. Мое "Я" скукоживается до размера осколка очень хрупкого стекла.

Я чувствую себя ребенком, который боится темноты. Я заставляю себя заснуть, чтобы встретиться с Ином и подробнее спросить у него про технику управления телами, но в мире мертвецов, так же, как и в мире людей, невозможно уснуть по одному лишь желанию.

Я молю какого-нибудь бога, который наверняка имеется в мире мертвецов, прошу его заставить неизвестного вторженца уйти из тела Сэнди. Хочу, чтобы вторженец сводил с ума преступников, которые избежали правосудия – да даже пусть он сводит с ума и хороших людей, ни в чем не виноватых – лишь бы он не сводил с ума мою Сэнди.

Я иду под речной песок, спускаюсь в темноте к недрам Земли. Темнота становится чернотой, затем чернота, которая казалась непроницаемой, становится еще более черной. Я верю, что вторженец отпустил мою Сэнди. Я верю, что вторженец задевает меня намеренно, но не преступает некую черту. Я вспоминаю последние слова, которые слышал от Клэр, и убеждаюсь, что вторженцу я был нужен живым. Ведь от пули Ривьеры, а не от пули вторженца в теле женщины в латексе я вывалился из машины прямо под трамвай…

Новый вопрос возникает в моем перегруженном сознании. Когда и как меня похоронят? И будет ли Сэнди на похоронах?

Честно, это не столь важный вопрос. Какая мне разница, что будет с моим трупом? Я не из тех, кто волнуется о километрах мусора за чертой города, поэтому я не волнуюсь и о собственном трупе. Я покинул физическую оболочку. Я двигаюсь дальше.

Я продолжаю думать о Сэнди, о Ривьере, о Клэр, о женщине в латексе, о Папочке, обо всех сразу в надежде получить усталость, достаточную для погружения в сон. Я не знаю, никаких оснований для этого нет, но я уверен, что в очередном сне я увижу Ина. Я смогу узнать больше об управлении чужими телами. И после пробуждения я с помощью этих знаний уберегу Сэнди от каждого, кто может представлять ей угрозу.

Сон не приходит от одного лишь мозгоиздевательства. Я думаю о Папочке и переношусь в его голову.

Я понимаю, что Папочка уже получил звонок от медперсонала и знает, что Клэр находится в больнице. Он знает, что его дорогой зять умер, и он, что меня не удивляет, не испытывает по этому поводу каких-либо глубоких эмоций. Его младшая дочь даже не фигурирует в его мыслях. В его планах – приказать слугам сорвать несколько гроздей винограда для Клэр. Завтра он навестит ее и заплатит врачам столько денег, сколько потребуется для ее скорейшего выздоровления. А на сегодня в его планах – навестить своего бизнес-партнера Эла Торментуса. У него имеются некоторые "околозаконные" проекты, и Папочка, как честный компаньон, получивший от Торментуса юридическую основу для неуплаты налогов, просто обязан помочь Торментусу всем, чем только может.

Торментус… Разве не эта фамилия всплывала в памяти Ривьеры?

Папочка с ненавистным мне кряхтением отправляется в туалет. Я явственно чувствую, как говяжьи отбивные требуют выхода наружу. Я не настолько извращенец, чтобы пребывать в его голове во время естественного процесса. Я возвращаюсь в дубовый лес.

Солнце еще маячит за горизонтом. Оранжевое зарево захватывает безоблачное небо – здесь, в очаровательной безлюдной местности вблизи Днепра, вечера куда красивее, чем в Сан-Франциско, городе, о котором я еще лет десять назад не мог и мечтать.

Я не понимаю, почему моя родина стала первым местом, пришедшем в голову после кошмара с Сэнди. Я никогда по родине не скучал. И никогда ее не любил – любил только природу. Ради этой природы я хотел прилететь сюда с Сэнди, насладиться лесным воздухом, пропитанным духом чужой культуры. Сэнди – творческий человек, она интересуется всем и всегда, она оценила бы это место.