что, друг мой, нуждаюсь в твоем остром глазе, – закончил гость.

Кинри привычно дернул очки, несколько компрометирующие остроту его глаза.

– Лестно, Алонсо, лестно и любопытно. Теперь уж темнеет не рано, так что вечером с Селеной мы выберемся на прогулку и рассмотрим твою диковинку, если ее ребятня еще обратно в землю не втоптала.

Селена застенчиво расправила юбку и улыбнулась, обрадованная, что от своих премудрых дел Кинри ее отстранять не пытается.

– Зачем! – горячо возразил гость. – Я уж ему пропасть бы не позволил. Выкопал тот же час и пересадил в горшок. Даже с собой принес, оберегая твою занятость. Вот он, на подоконнике дожидается, в тепле и безопасности.

Алонсо обернулся к одному из окон рядом с опустевшим входом и разом потерял красноречие. Избежавший травмы на людной аллее росточек прямо сейчас обретал свою кончину во мнившейся верхом надежности аптеке. Причем беда пришла откуда не ждали – самозабвенно чавкая, с растением расправлялся Тысячелистник Обыкновенный.

– Батюшки! – сгорая от стыда и недоумения, Кинри устремился отдирать кота от свежей зелени.

Тысячелистник оказал сопротивление, пытаясь завершить свое черное дело. Оставшаяся у стола четверка пораженно замерла, не узнавая в увертливом животном мудрого аптекарского наставника.

Бой шел с переменным успехом, и Алонсо метнулся вослед, подхватывая в руки большой цветочный горшок, покуда его обитатель еще сохранял вялые признаки жизни.

– Никогда его таким не видела, – пролепетала Селена так трагично, будто от века привычный уклад обращался на ее глазах в руины.

– Должно быть, весна разбередила в нем что-то кошачье, – медленно изрек Себастьян, наблюдая за борьбой.

Кинри все-таки удалось подхватить хвостатого соратника на руки, и тот, наконец, примирился с действительностью.

– Прости, Алонсо, – говорил бледный аптекарь. – Думаю, умей он говорить, он извинился бы пред тобой за свою неуклюжую вспышку. Я сам виноват: следовало раньше найти на заднем дворе пучок первой травки и принести ему в угощение. Природа свое берет.

Тысячелистник замер, но его тяга к зелени в хранимом Алонсо горшке была еще очевидна.

Кинри не стал говорить этого вслух, но нехорошая мысль пронзила его и заставила устрашится – возможно, Тысячелистник Обыкновенный просто стареет. Это было нелепо и больно сознавать. Кот был с ним, здесь, в этих стенах, с самого рождения, он совсем не менялся с годами, и догадка о его смертности даже не приходила в голову.

Селена разделила его печаль и тихо приблизилась.

– Господину Тысячелистнику лучше теперь поостыть наверху, – предписала она, аккуратно принимая белого кота. Протест последнего выражался лишь сварливым содроганием хвоста и уса.

Не будь Себастьян слегка контужен недавними похвалами и профессиональной гордостью, он бы заметил, что уносимый из помещения кот отчего-то не сводит взора именно с его скромной персоны. Имей юноша, вдобавок, селенину интуицию, он мог бы разобрать даже укоризну этих глаз, вызванную отнюдь не личною кошачьею обидой:

“Пришлые двуногие почти лишены слуха, но ты-то куда смотришь, маг-древесник?”

Светские визиты молодого мага

В Итирсисе: 19 апреля, среда

Слабостью Алессана было некоторое лицедейство. Во всем одаренный природой, он находил своим долгом и призванием подавать оное богатство в самом выгодном свете.

В апрельское утро высокая планка заставила его подбирать выходной туалет со тщанием и в конце концов сделать ставку на черное с серебром. Жестом истинного художника он сбросил статусные перстни, отверг и пудру для волос. Главной декорацией стала витая гарда фамильной шпаги, ее блеску скромно вторили пряжки на ботфортах и фибула короткого плаща.

Ближе к полудню Алессан приобрел несколько белых тепличных роз, почти недоступных в такой сезон, беспощадно обломал им хрупкие стебли, бутоны же пристроил в поясную сумку. Подготовленный таким образом, он покинул роскошные кварталы и достиг окраин, где тенью прильнул к стене искомого дома на темной стороне улицы.

Юноша рассчитывал повеселиться на свой манер.

Ему выпало томиться во мраке около часа прежде, чем охотничья выдержка вознаградилась. В счастливый миг он начертался из ниоткуда пред лицом той, ради кого изнемог.

Явление, без сомнения, было ярким. Иные сочли бы его даже эффектным, не зацепи герой плаща о рыжий гвоздь. Хотя расставание с крепежом сопроводилось некоторыми неотрепетированными выражениями, он ловко сладил с препоном и вернулся в образ.

Одним шагом Алессан заслонил путь девице и, едва тронув шляпу, обронил с ленцою:

– Спешить изволите, Лея Сальвадоровна?

Магичка остановилась, коротким взором оценила вид своего собеседника, и не стала таить удивления:

– Помилуйте, Алессан Диегович! Вы – да в наших краях!

– Давно ли эти края ваши, – усмехнулся кавалер.

Он хотел предложить собеседнице свой локоть, но на правой руке та несла потрепанную корзинку, так что ему осталось только зашагать с ней рядом, когда она продолжила свой путь.

По лучшему сценарию Лея сама должна была вопросить его о цели визита, но он достаточно знал упрямую девицу, чтобы не ждать от нее такого подарка.

– Досадно видеть вас в буднем платье в такой день, – заметил он против приличий.

– Сегодня какое-то торжество? – не слишком изумилась на этот раз Лея.

– Я вижу – вы помните, – рассмеялся ее тону Алессан, – этим вечером должна состояться наша помолвка.

Лея пожала плечиком, не сбавляя шага.

– Вы не лучились восторгом от договорного брака, о чем даже письменно меня уведомили.

– Ошибаетесь – я не в восторге от невесты, а союз наших семей устраивает меня во всех отношениях. В доказательство этого я даже решил помочь вам нарядиться для праздника, – с этими словами юноша неожиданно воткнул белую розу в сложную прическу собеседницы.

– Прекратите, Алессан, – Лея оставила светский тон и соизволила рассердиться. Она подняла свободную руку снять цветок, но бутон прирос к волосам.

Юноша довольно рассмеялся.

– Пока вы прозябаете в этом захолустье, я не оставляю занятий.

Алессан был в самом деле талантливым учеником, маг-отец гордился им неимоверно. Подобно ее батюшке, он считал брак с Леей делом решенным – обе семьи обладали титулом, состоянием и немалым даром. Кроме того, дети почти росли вместе, и были достаточно хороши собой, чтобы объявить в свете эту партию превосходной.

Алессан попробовал было влюбиться в невесту, но не нашел в себе должного трепета. Тогда он просто смирился – женитьбы ему не избежать, так почему бы не на хорошенькой богатой Лее. Смотреться рядом они будут поэтично.

Вопроса будущей верности он для себя пока не решил.

Поэтому жених был неприятно удивлен тем, как невеста легко бросила и его, и общество ради подросткового бунта и жизни с бедняками.

– Белый вам к лицу, – поддел он, наслаждаясь местью, и прибавил еще один цветок к ее