– Это бесполезно, Алина: вас все равно к нему не пустят.

– Я просто хочу быть рядом!

Рите ничего не оставалось, как взять певицу с собой. Она все гадала: понимает ли Каюрова, что произошло с ее мужем? Алина беспокоится о Геннадии и так мало переживает по поводу гибели Павла! Конечно, у нее достаточно причин, чтобы ненавидеть его, но все же они прожили вместе больше двадцати лет!

Дежурный поначалу не хотел пропускать Риту, несмотря на адвокатское удостоверение, которым она угрожающе помахивала перед его носом, но потом смилостивился, увидев, что Рита пришла в компании со слепой женщиной. Как ни странно, но именно присутствие Алины, которую она так не хотела брать с собой, помогло проникнуть к Геннадию Туполеву. Правда, Алину, как она и предсказывала, в камеру предварительного заключения не допустили. Не допустили бы и Риту, но она попросила дежурного вызвонить Фисуненко, и тот велел «предоставить адвокату право свидания».

Едва она увидела Геннадия, как в ней поднялась волна возмущения.

– Вот, значит, как вы обращаетесь с задержанными! – воскликнула она. – Да я на вас такую телегу в прокуратуру накатаю…

– Полегче, мадам адвокат, – поморщился дежурный. Риту удивило это обращение: надо же, парень усвоил из школьной программы слово «мадам»!

– Мы тут ни при чем, – продолжал он. – Его избили до нас. Не знаю, как там чего, но он, похоже, замочил какого-то крутого перца… Кстати, он признался, и вовсе не потому, что его били! Все рассказал следователю. Мне этот ваш Туполев тут совсем не нужен, но его притащили, и до понедельника он здесь и останется!

Дежурный вышел, что-то недовольно бормоча себе под нос, а Рита осталась наедине с Геннадием. На молодого человека было страшно смотреть. Его лицо распухло, под правым глазом разлилось лиловое пятно размером с кулак. Он мог видеть Риту только одним глазом, так как другой полностью заплыл.

– Гена, как вы? – задала Рита глупый, но уместный вопрос.

– Ничего, – едва шевеля разбитыми губами, ответил тот. – Но бывало и лучше. Голова болит. Как Алина?

– Она в порядке, – поспешила заверить парня Рита. – Вы должны беспокоиться о себе. Вас обвиняют в убийстве Павла Каюрова?

Геннадий кивнул.

– Понятно. Надо убедить следователя, что вы невиновны. Где вы были вчера вечером между восемью и девятью часами?

Туполев ответил не сразу. Его взгляд блуждал по камере, переходя с Риты на крошечное окошко, выходящее в коридор, а не на улицу. Наконец он произнес голосом, в котором отсутствовало всякое выражение:

– Я был в бизнес-центре. Я убил мужа Алины.

Рита вышла от Туполева ошеломленная. Она не ожидала, что парень признает вину и откажется с ней разговаривать!

– Ну, что? – нетерпеливо спросила Алина, когда Рита опустилась на стул рядом с ней.

– Надо дождаться понедельника, – ответила она. – Следователь скажет мне больше, чем этот тупой дежурный.

Рита решила пока не говорить Алине, что дело передали Фисуненко.

– Как там Гена?

– Неплохо.

Рите показалось странным, что Алина даже не спросила о результатах ее разговора с молодым певцом. Или она так уверена в его невиновности, что и мысли не допускает, будто парень мог что-то рассказать? Усадив Алину в машину, Рита почувствовала, как сотовый завибрировал в ее кармане. Это оказалась Света.

– Маргарита Григорьевна, мы тут кое-что нарыли о семействе Алины. Кира спрашивает, можно ли ему взять из сейфа некоторую сумму на представительские расходы? Поезд отправляется сегодня в три часа, и он не хочет откладывать дело в долгий ящик.

– Выдай ему деньги, – сказала Рита, покосившись на Алину. Та сидела на заднем сиденье «Фольксвагена», глядя прямо перед собой. У слепых острый слух, но Рита сомневалась, что певица слышала, что говорит Света. – И не забудь на трубку кинуть рублей пятьсот или даже тысячу: я хочу, чтобы Кира постоянно держал меня в курсе.

– Хорошо. А у вас как? – поинтересовалась девушка. – Все в порядке?

– Это вряд ли, – вздохнула Рита. – Приеду – расскажу. Ты дома или в офисе?

– Дома, но сейчас встречаюсь с Кирой – и поедем на работу.

– Напомни мне потом про сверхурочные, сегодня же выходной!

Рита отключилась. Забравшись на переднее сиденье, она повернулась к Алине.

– Отвезу вас домой. Потом попытаюсь разобраться с Геннадием. Но вы должны знать, что он признался.

– Что?!

Алина вскинула голову так резко, что Рита отпрянула.

– Геннадий признался, что убил вашего мужа, – пробормотала она.

– Это невозможно!

– Мне тоже так кажется, но наши предположения к делу не пришьешь…

– Нет, вы не понимаете! Гена не мог убить Павла. Это сделала я.

– Вы?!

Рита уставилась на певицу, не мигая.

– Я, – подтвердила та. – Надо сказать об этом следователю, и Гену отпустят, да?

– Алина, – мягко заговорила Рита, – Геннадия не отпустят. Он признался в убийстве. Это значит, что полиция будет проверять его показания.

– Но что он может сказать, если не убивал?!

– А вы? Вы можете рассказать, как это произошло?

Алина глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

– Я решила пересмотреть условия контракта с Мариинским театром на «Кольцо Нибелунга»…

– Мне это известно, – перебила Рита. – Вчера состоялось экстренное заседание. Я только не понимаю, почему так – вдруг?

– Это давно следовало сделать, но я не решалась. Видите ли, Марго, я привыкла, что дела ведутся у меня за спиной, и даже не думала, что бывает иначе! Вы можете обвинить меня в инфантильности, и окажетесь правы. Только у меня есть оправдание. Понимаете, мне никогда ничего особенного не требовалось от жизни. Я хотела петь, и у меня это было. Музыка, зрители, их реакция в зале, которую я не могу видеть, но могу ощущать всем телом, каждой своей клеточкой, улавливая вибрации в воздухе… Это невероятное чувство, за которое можно отдать все на свете! Вы вряд ли меня поймете, но вот Игорь понял бы. Он знает, каково это, когда стоишь на сцене, а внизу, прямо под тобой, как морские волны, рукоплещет зал!

Алина ошибалась: Рита понимала. Сначала на спектаклях отца, потом на тех, в которых участвовал Байрамов, она становилась свидетелем волшебства. В минуты, когда зрители вскакивали с мест и гром оваций взлетал под своды театра, она и сама испытывала состояние, близкое к эйфории, несмотря на то, что не являлась участницей постановки.

– До тех пор, пока я это чувствовала, – продолжала между тем Алина, – я была всем довольна. Павел это понимал, поэтому заваливал меня работой. А все остальное… Модная одежда? Драгоценности? Они меня мало волнуют, ведь я все равно ничего не вижу! Это Павел пекся о том, как я выгляжу: ему претило появляться в обществе в сопровождении жены, не соответствующей стандартам хорошего вкуса… Игорь наверняка рассказывал вам, что мы с Павлом давно вместе?