Печки в блиндажах при дневном свете не топили, чтобы необнаруживаться, и потому во всех отсеках командного пункта царил отчаянныйхолод. Никто, впрочем, этого не замечал, или, скорее, все делали вид, что незамечают холода, подражая, как всегда это бывает при больших штабах,командующему, генерал-полковнику Никите Борисовичу Градову.

Следует, однако, сказать, что некоторый подогрев все-такибыл в наличии и нередко извлекался то из кармана тулупа, а то и из-за голенищасапога. В этом, собственно говоря, штаб тоже следовал примеру командующего,которому время от времени старшина Васьков, шофер его личного броневика,подавал добрую чарку коньяку.

Только что сколоченный штаб ОУА не был еще разъеденинтригами и обожал своего молодого генерал-полковника. О нем ходили в средемолодых командиров слухи один дичей другого. Говорили, например, что он долгиегоды был законспирирован за границей, руководя целой сетью наших агентов,пробрался якобы в самые верхи германского генштаба. По другим сведениям, онникуда не уезжал, но опять же принадлежал к глубоко законспирированной группеближайших военных советников Сталина. Командиры постарше, из кадрового состава,только улыбались – подлинная история командующего Особой ударной армиейвыглядела более невероятной, чем все эти фантазии.

Вот уже около получаса свита генерал-полковника толклась унего за спиной в ожидании дальнейших действий и приказаний. Перетянутаяпортупеей спина как будто забыла о существовании своего продолжения, то естьсвиты. Градов переходил от одного дальномера к другому, сам подкручивалокуляры, наблюдая позиции противника, и ничего не говорил. Что он там могувидеть в заистринских заснеженных холмах, одному ему было известно, однако,значит, что-то видел, иначе бы не заставлял сопровождение толкаться без дела заего спиной.

Противник ничем себя не обнаруживал. Только один лишь разНикита заметил медленное продвижение нескольких круглоголовых фигур по днуоврага среди свисающих космами корней и кустарника и подумал, что это,очевидно, связисты тянут линию из расположения Четвертой танковой группы в штабгенерала Буха. Нам бы такую связь, как у немцев. Анализируя действия вермахта впервые месяцы войны, Никита Борисович не мог не восхититься: многомиллионноескопление войск обладало подвижностью балерины, и это достигалось в первуюочередь совершенством связи.

В остальном заистринские холмы хранили идиллический вид,если можно так сказать о безобразном пространстве, в котором преобладалмутно-белый цвет с рваными серо-коричневыми пятнами. Однако отсутствие движенияв течение получаса тоже о многом может сказать. Никаких признаков жизни, итолько три стальных башки медленно, почти неуловимо ползут по дну оврага средикоряг из расположения Четвертой танковой группы. И никаких дымков, тоже, сталобыть, мерзнут, шнапсом еле-еле подкрепляются. Значит, затаились, знают о нашихприготовлениях, ждут и впервые за все время войны относятся к русскомувозможному контрнаступлению серьезно. Раньше эти танки уже шли бы вперед,проламывая нашу оборону, не давая сосредоточиться. Значит, у них по-прежнемунет бензина.

Удивительно, как точно гитлеровский поход на Москвуповторяет Наполеона, даже и начали почти в один день: 24 июня 1812 года и 22июня 1941. Повторяются и ошибки, особенно по коммуникациям. Как можно былоначинать такую механизированную войну, не продумав проблему железных дорог, неподготовившись к переходу с европейской узкой колеи на русскую широкую? Значит,и там есть бездарности, свои Ворошиловы и Буденные, и Вильгельм Кейтель,значит, не семи пядей во лбу.

Никита Борисович подозвал начальника артиллерии полковникаСкакункова:

– Прикажите, Иван Степанович, батарее Дрознина немедленнообстрелять вот эту балку. Пять минут хорошего интенсивного огня!

Продолжая наблюдать, он засек время на своих специальныхкомандирских часах, которые иной раз своим настырным стуком на запястье будтоподгоняли ток крови. Батарея Дрознина начала работать без промедления. Втечение отведенного короткого срока снаряды пропахивали балку, вздымая столбыземли и древесного хлама. Затем все стихло. Еще через десять минут за линиюфронта, заходя на дрознинскую батарею, перелетели три «мессершмитта». Тогда онприказал поднять звено «ястребков» и завязать воздушный бой. Все прошлозамечательно, немцы клюнули на фальшивую артатаку, или, как говорят в лагерях,купились дешевки.

Вот уже несколько дней Никита Градов старался создать унемцев впечатление, что основной целью его наступления будет вот именно этаостановившаяся из-за нехватки горючего Четвертая танковая группа, что именно ееи постараются отсечь и перемолотить русские, чтобы устранить опасностьокончательного штурма и захвата Москвы. Задумано же было как раз наоборот:полностью игнорировать танковое соединение и пройти клином значительносевернее, в течение одного дня подступить к Клину, там соединиться с частями30-й армии и взять город. Если же Буху все-таки удастся пустить в действиедесятка два-три танков, то они все равно погоды не сделают, ими займется штурмоваяавиация. Иными словами, немцы будут считать, что русские атакуют в рамкахконцепции обороны, а перед ними вдруг начнет разворачиваться совершенно новаяконцепция – начало общего наступления, конец блицкрига. Очень довольный, НикитаБорисович продолжал наблюдать мутно-белую долину, озарявшуюся теперь по краешкучастыми вспышками залпов: артиллерия немцев открыла огонь по фиктивному штабу,оборудованному и экспониpованному на полкилометра дальше в глубине обороны.Снаряды пролетали над настоящим командным пунктом.

В свите наконец до некоторых дошло, какого рода игрой занятбыл в течение этого получаса их командующий, иные из этих некоторых оченьвысоко эту игру оценили уже не с тактического угла зрения, а в свете большойстратегии, и среди этих иных не мог не восхититься старым другом заместительначальника штаба по связи полковник Вадим Вуйнович.

* * *