– Это сложно, – ответил за подчиненных полковник. – Очень осторожный господин. Школа варшавская, не как у здешних. Меняет внешность, никому не доверяет. А сюда Семикобылин приехал не просто так, а по какому-то очень важному делу. Какому – мы не знаем.

– Погодите-ка, – удивился Лыков. – Ваш гость в городе, но вы не знаете, где он скрывается?

– Увы, так и есть.

– Но он точно в Екатеринодаре?

– Точно, три дня как. Мы ждали его на вокзале, по примете: шведская кепка с поднятыми клапанами, застегнутая на желтую пуговицу. И чемодан с наклейкой венской гостиницы «Империал». Такой пассажир ни с одного поезда не сошел. А позавчера руководитель «Боевой группы анархистов-коммунистов» Пантелеймон Бахчиванджи сообщил своим, что встречался с товарищем Тарасом! Тот в городе и уже ведет рекогносцировку будущего акта. От которого-де в Екатеринодаре содрогнется земля.

– Мой, – взволнованно сказал Алексей Николаевич. – Все сходится с товарищем Тарасом.

Некоторое время Лыков обдумывал услышанное, потом стал задавать вопросы:

– За Бахчиванджи следят?

– Разумеется, – ответил Фон-Гоерц.

– Новых данных пока не получили?

– Нет. Сидит у себя, дом на углу Казачьей улицы и Широкого переулка. Двести шестой квартал, вот он на плане. Место для наблюдения очень неудобное, из двора три выхода. И филера видать за версту. Наш человек, «Духанщик», виделся с товарищем Пантелеймоном этой ночью. И тот сказал, что сегодня хочет покататься по Кубани на пароходе. А раньше никогда он так не делал. Мы думаем, на пароходе будет их встреча. Все филеры наготове.

Лыков отреагировал быстро:

– Вы поверили про пароход? Это же явная ложь. Опытный человек никогда не заявится в такую ловушку. С него что, в воду прыгать в случае опасности?

Жандармы смутились.

– Но Бахчиванджи определенно сказал про Кубань.

– Или вашего агента подозревают, или врут на всякий случай, чтобы отвести глаза, – уверенно заявил сыщик. – Сами рассудите. Анархист опытный, варшавского закала. И он сунется на пароход, откуда нельзя сбежать? Подумайте лучше о другом. Пулка Муромцев по национальности был латыш, его настоящая фамилия Стенцель. Янис Стенцель. Латышские анархисты опираются на своих земляков. Есть такие в городе?

– Тут всякой твари по паре, – констатировал адъютант управления. – Много поляков и немцев. Про греков уж не говорю. Эстонцы попадаются. Латыши если и есть, то немного. В Екатеринодаре полиция до сих не учредит адресный стол, мы замучимся искать здесь этих чертовых латышей. Придется послать запрос во все четыре полицейские части и в отдел. Пока нам ответят, Семикобылин уже что-нибудь взорвет…

– А по предыдущим дознаниям лифляндцы проходили?

– Кажется, нет, – неуверенно ответил Матегорин.

– Во-первых, проверьте…

Ротмистр тут же встал:

– Разрешите, Александр Николаевич? Мне кажется, Лыков дело говорит. И насчет парохода тоже.

– Сходите в архив и проверьте всех лифляндцев, – ответил полковник. – Про пароход не уверен. Я телефонировал полицмейстеру, тот выделил в мое распоряжение шесть городовых Второй части под командой помощника пристава Кулешова. Наши филеры и пять унтер-офицеров наготове. Дом Бахчиванджи наблюдают три человека. Это все не понадобится? Как по-вашему, Алексей Николаевич?

– Не понадобится. В городе готовится экс, и Бахчиванджи заранее уводит вас в сторону.

Адъютант ушел, а остальные в ожидании его возвращения стали пить чай. Перерыв затянулся. Лыков вышел в приемную и листал там газеты. Наконец Матегорин вернулся в кабинет начальника. Он положил на стол тощую папку:

– Вот, только это.

Тихобразов извлек из нее лист:

– Что это? Рапорт филера Скрипки от десятого ноября тысяча девятьсот восьмого года. Член Северо-Кавказского союза анархистов Иван Афанасьев трижды встречался с кассиром стекольного завода Вильде. Звать его… Карл Румнис. Латыш. И все?

– Все, господин полковник. Других латышей нет, только этот проходил.

– Мы арестовывали Румниса?

– Нет, только вызвали два раза на допрос.

– А где протоколы?

Ротмистр развел руками:

– Это было при подполковнике Шебеко, я тогда еще не служил здесь. Видимо, при слиянии охранного пункта с КОЖУ часть бумаг потерялась.

– Позовите сюда Скрипку, срочно.

Снова пришлось ждать. Лыков начал раздражаться: времени в обрез, а тут то одно, то другое. Но догадку насчет этнических предпочтений анархистов следовало проверить.

Филер пришел быстро, прочитал свой старый рапорт и толково доложил:

– Помню этого Румниса. Он, видать, оказывал боевикам мелкие услуги. Всегда на словах, из вещей ничего не брал и не передавал.

– Кроме Афанасьева латыш с кем еще общался?

– Э-э… С Кольцовым из «Мстителей», которого застрелили, когда он деньги вымогал на анархию. И с Бахчиванджи.

Офицеры повеселели:

– С нашим? Который сейчас главный боевик у анархистов?

– Так точно.

– Что еще можете вспомнить про Румниса? – спросил статский советник. – Почему его не арестовали? Может, хотели взять в наблюдение и выявить связи?

– Не могу знать, ваше…

– …высокородие.

– Виноват. Я только филер, мое дело маленькое. Помню лишь, что встречался кассир всегда в тех номерах, на которые промысловое свидетельство брать не нужно.

– А где чаще всего?

– Почти три года прошло, ваше высокородие. Вроде это было подле его дома. Сам Румнис обитал в Сквозном переулке. А виделся с товарищами в меблирашках Дудугавы. Это недалеко от его квартиры, угол Дмитриевской и Ново-Марьинской. Там еще артезианский колодезь.

Филера отпустили, и Фон-Гоерц тут же сообщил:

– Знаю я этого Дудугаву, давно он у меня на подозрении. То тут, то там мелькает. Предъявить ему пока нечего, но…

– Судя по фамилии, хозяин меблирашек грузин, а не латыш, – уточнил питерец.

– Да, уроженец Кутаиса. Помните, Алексей Николаевич, мы вам говорили, что в последнее время анархисты притихли. Читают книжки, теорию зубрят, а про бомбы и револьверы забыли.

– Да, и что сейчас вся активность анархистов в Кубанской области со стороны приезжих, – подтвердил Лыков. – Приезжают всегда грузины.

– Именно. А мы их берем на эксе. Так сорвали ребятам уже не одно дело. Попытки ограбления конторы на станции Крымской, денежной почты в Расшеватке, почтово-телеграфной конторы в Романовском хуторе – везде были генацвале. Может, это нить? Латыш Муромцев-Стенцель, ныне покойный. Его правая рука варшавский русак Семикобылин. Другой латыш Румнис, который, возможно, и прячет товарища Тараса. И неугомонные грузины, всегда готовые кого-то ограбить в пользу революции. Все это суть одна интернациональная компания анархобоевиков? А явка в номерах Дудугавы?