Подумал и добавил:

– Ажось[44].

Полицейские простились с серьезно обидевшимся офицером, отошли в сторону и стали совещаться. Пришельцев сказал надзирателю:

– Ваня! Я перевожу тебя на неделю в команду выздоравливающих. На службу можешь не ходить. А должен ты шляться все это время вокруг погребов. Понял?

– Никак нет. Часовые на месте, пикеты тоже. Зачем еще и я?

– Варивода таскает с собой какое-то непонятное устройство. Правильнее даже сказать – оружие. Оно может бросать горючие материалы на большое расстояние, якобы на сто саженей. Может, и дальше. Представляешь, если такая штука залетит в погреба? Пикеты ее увидят, когда уже поздно будет.

– Что это за устройство? – стал задавать правильные вопросы надзиратель. – Как оно выглядит?

– Заметишь человека с железной трубой в руках, сразу можешь стрелять. В воздух.

– А если он в ответ меня этим горючим материалом?

– Постарайся увернуться. Ты же пластун?

Жуковский озадаченно посмотрел на статского советника. Тот поддержал коллегу:

– Так и есть, Иван Палыч. Труба короткая, опирается на плоский кусок металла округлой формы. Это все, что нам известно. Варивода сжег с ее помощью два нефтеприиска. Если он пальнет по оружейным складам, сами понимаете…

– А что я сделаю один? – резонно спросил надзиратель. – Пусть лучше казаки объезжают. Если и случится нападение, то навряд ли днем, скорее ночью. Я тем более буду бесполезен.

– Ты покрутись все же. Понаблюдай, что за народ поблизости, кто шатается без дела, где подступы к складам. Обдумай меры по усилению надзора. Опытный человек, сообразишь. Потом доложишь свои выводы, мы тебя сменим или подкрепим. Пока же пусть каждый выскажется.

Сыщики сели на вал, насыпанный вокруг Всесвятского погоста, и обсудили ситуацию. Погреба окружены с трех сторон. С севера и востока их прикрывают кладбища. На юге находятся казармы Самурского полка. Только с запада пространство свободно и можно подойти к погребам незаметно. Еще опасны ближние городские окраины: Северная и Ярмарочная улицы. Народ там проживает безалаберный и пьющий. Диверсанты могут снять комнату, осмотреться и, выждав удобный момент, напасть.

Пришельцев вынул из портмоне трешницу и протянул ее надзирателю:

– Вот тебе средства на три дня.

– По целковому всего? Негусто.

– Это из сыскного кредита, больше я не могу, – стал оправдываться коллежский асессор. – Покупаешь себе пива и гуляешь, а на самом деле присматриваешься. Сам знаю, что одного тебя мало, но хоть что-то. Заведи знакомства среди здешних обывателей, вдовушку какую найди. Глаза и уши чтобы были наготове!

Лыков дал высказаться начальнику отделения и добавил кое-что от себя:

– Мне не нравится Самурский пехотный полк. В тысяча девятьсот шестом году он плохо себя проявил. Вы наверняка слышали ту историю. Полк стоял на Кавказе, в укреплении Дешлагар. Точнее, там был штаб и несколько команд. И среди них вспыхнул бунт. Солдаты захватили винтовки, убили командира, трех офицеров и полкового священника. Представляете, что творилось в их головах, если они подняли руку на духовное лицо! К чему я это говорю? Бунт продолжался всего сутки. Зачинщиков тогда расстреляли или укатали в каторгу. Но гниль до конца вычистить очень трудно. Полк, по-моему, ненадежен. Так что, Иван Павлович, за его солдатами тоже надо присматривать.

Жуковский встал с земли, отряхнул штаны и спросил:

– Разрешите выполнять приказание?

– Где тебя искать в случае чего? – взялся за карандаш начальник.

– Улица Ярмарочная, дом семь Ушакова, квартира Степаниды Пужай.

– У тебя, что ли, в каждой части по вековухе?[45]

– И замужние есть, а что?

Жуковский удалился бесшумной пластунской походкой, точно такой же, как у Лыкова. Алексей Николаевич сказал коллеге:

– Он прав, одного его мало.

– Иван хорошо все сделает, он человек опытный и ответственный. Но, конечно, единичного наблюдателя недостаточно, – согласился Пришельцев. – Это уж я так, даю ему отдохнуть. Казаков бы еще в подкрепление…

– Едемте к Бабычу.

Сыщики опять двинули на Атаманскую площадь. Бабыч отсутствовал, пришлось ждать его около часа. Когда генерал появился, питерец первым делом рассказал ему о происшествии в Чистяковской роще. Затем доложил о мерах, принятых для охраны арсенала. Завершил он свой доклад так:

– Жуковский смелый и наблюдательный, но его надо усилить. Ночью желательно организовать патрулирование местности конными разъездами. И чтобы начальник у них был умный.

– Есть такой, – ответил Бабыч. Он поднял трубку телефона и приказал: – Срочно ко мне подъесаула Мищенко.

Пока ждали офицера, Михаил Павлович успел о нем кое-что рассказать:

– Настоящий казак. Под конем нашелся, на коне вырос. И умный, как вы хотели.

Вошел молодой подъесаул, с тонким живым лицом.

– Прибыл по приказанию вашего превосходительства!

– Садись, Игорь Олегович.

Статский советник насторожился. Что это за коренной казак, если сам он Игорь, а отец его – Олег? Но наружность офицера вызывала симпатию. Смотрит без подобострастия, глаза внимательные…

Начальник области познакомил подъесаула с сыщиками и предоставил слово питерцу. Тот рассказал все, что необходимо было знать офицеру. И про странную трубу, плюющуюся огнем, и про угрозу нападения на погреба.

– Надо организовать ночное наблюдение местности, – повторил Лыков. – Силами в полусотню, чтобы дополнить наружные пикеты.

– Тогда лучше отключить электрическое освещение складов в темное время суток, – заявил Мищенко.

– Как отключить? Зачем?

– Ну смотрите. Часовые ходят вдоль забора. Их видно в лучах ламп, а тех, кто хочет напасть из темноты, не видать. У диверсантов появляется преимущество.

– Но как же мы можем ослепить часовых? – возмутился генерал-лейтенант.

– Как раз свет их и слепит, – настаивал подъесаул. – Выйдите из комнаты на улицу и представьте. Когда вы под фонарем, ничего вокруг не разглядеть. А вы на виду.

– Но если диверсанты полезут через забор?

Мищенко хмыкнул:

– Насколько я понял господина Лыкова, нападение произойдет с расстояния. Зачем им лезть через забор на штыки часовых? Забросили огонь издалека и уехали. А мы им еще цель подсветили электричеством. Караульным лучше выдать карманные фонарики, которые они могут включить при необходимости.

– Игорь Олегович прав, – вынужден был признать статский советник. – А мы об этом не подумали.