Дэмиен спросил:

— Что ты здесь делаешь?

— Пришел позвать тебя, — ответил Лорен. — Никандрос занял слишком много времени.

— Тебе не нужно было приходить сюда. Ты мог отправить посыльного.

В последовавшую паузу взгляд Лорена невольно переместился вбок. Со странным покалыванием, охватившим его кожу, Дэмиен понял, что Лорен смотрит в полированное зеркало за его спиной, в котором отражаются его шрамы. Их глаза снова встретились. Лорена не часто удавалось поймать, но единственный взгляд выдал его. Они оба это знали.

Дэмиен почувствовал нахлынувшую боль от этого.

— Любуешься своей работой?

— Ты должен вернуться на трибуны.

— Я присоединюсь к вам, когда оденусь. Если только ты не хочешь подойти поближе. Ты можешь помочь застегнуть брошь.

— Справляйся сам, — ответил Лорен.

* * *

Дорожка для октона была практически обозначена к тому времени, когда они вернулись, безмолвно усаживаясь рядом друг с другом.

Толпа была настроена крайне кровожадно. Октон разбудил это в них: опасность, угроза увечий. Вторая из двух мишеней была прибита на деревянные подпорки, и слуги подали сигнал, что наиболее опасная часть работы выполнена. В мареве дня предвкушение толпы казалось жужжанием насекомых, суетящихся на юго-западной части поля.

Прибытие вооруженного Македона верхом на лошади с войском позади него вызвало суматоху на трибунах. Никандрос привстал со своего места, трое его стражников положили руки на рукояти мечей.

Македон развернул свою лошадь перед трибунами, чтобы остановиться точно напротив Дэмиена.

Дэмиен сказал:

— Ты пропустил метание копий.

— Деревня была разрушена под моим именем, — сказал Македон. — Я хочу возмездия.

У Македона был голос генерала, который разносился по трибунам, и он использовал его сейчас, чтобы убедиться, что его слышит каждый из собравшихся на игры зрителей.

— У меня есть восемь тысяч солдат, которые будут сражаться с тобой в Картасе. Но мы не будем сражаться под началом труса или неопытного лидера, которому еще предстоит доказать себя на поле.

Македон посмотрел на дорожку для октона, проделанную на поле, и затем посмотрел прямо на Лорена.

— Я присягну, — сказал Македон, — если Принц примет участие.

Дэмиен услышал реакцию окружавших его людей. Виирийский Принц, на первый взгляд, проигрывал Дэмиену в атлетической подготовке. Он определенно избегал тренировочных площадок. Ни один Акиэлоссец не видел его в бою или упражняющимся. Он не участвовал ни в одном из сегодняшних состязаний. Он не утруждал себя ничем, кроме как сидеть, изящно и расслабленно как сейчас.

— Виирийцы не тренируются в октоне, — сказал Дэмиен.

— В Акиэлосе октон известен, как спорт королей, — ответил Македон. — Наш собственный Король выйдет на поле. Разве у Принца Виира не хватает смелости выступить против него?

Насколько оскорбительным было отказаться, еще хуже будет принять вызов — выставить на всеобщее обозрение свое неумение на поле. Глаза Македона говорили, что это именно то, чего он хотел: его возвращение в ряды армии, обусловленное унижением Лорена.

Дэмиен ждал, что Лорен отступит, уклонится, найдет слова, чтобы как-нибудь выпутаться из ситуации. Полотна флагов громко хлопали на ветру. Все до единого на трибунах затихли.

— Почему нет, — ответил Лорен.

* * *

Сидя верхом, Дэмиен смотрел на подготовленную дорожку, удерживая лошадь у линии старта. Нетерпеливое животное рыло копытом землю в предвкушении сигнала горна о начале соревнования. Через две лошади он мог видеть светловолосую голову Лорена.

Наконечники копий Лорена были покрашены в синий. У Дэмиена — в красный. Что до остальных трех участников, то у Палласа, уже трижды увенчанного победой, наконечники были зелеными. У Актиса, выигравшего в метании копий, белые. У Лидоса — черные.

Октон был показательным состязанием, в котором копья метали, сидя верхом. Считающийся спортом королей, октон был проверкой искусства меткой стрельбы, атлетической подготовки и навыков верховой езды: участники должны были скакать на лошадях между двумя мишенями по постоянной траектории в форме восьмерки и метать копья. Затем, среди несущих смертельную опасность копыт лошадей, каждый всадник должен наклониться, чтобы подобрать новые копья, возвращаясь на следующий заезд без остановки — чтобы пройти восемь заездов в целом. Целью состязания было собрать столько прямых попаданий по мишеням, сколько возможно, избегая в то же время летящих копий других всадников.

Но настоящее испытание октона заключалось в другом: если ты промахивался, копье могло убить твоего соперника. Если промахивался соперник — погибал ты.

Дэмиен часто участвовал в октоне еще мальчиком. Но в октоне нельзя просто вскочить на лошадь и помчаться, насколько бы ты хорошо ни владел копьем. Дэмиен месяцами практиковался с мастерами на тренировочной площадке, прежде чем ему было позволено принять участие в состязании в первый раз.

Лорен, он знал, был хорош в верховой езде. Дэмиен видел, как он скачет по неровной сельской местности. Видел, как на поле боя он развернул своего коня на задних копытах, одновременно с точностью нанося смертельный удар.

Лорен также может метать копья. Возможно. Копья не были Виирийским оружием, но Виирийцы пользовались ими в охоте на кабанов. Лорен наверняка раньше метал копья, сидя верхом.

Но все это не имело значения перед октоном. Мужчины погибали во время октона. Мужчины падали, получали увечья — от копий, а затем от лошадиных копыт после падения. Краем глаза Дэмиен видел врачевателей, в том числе и Паскаля, которые ждали на периферии, готовые накладывать повязки и сшивать. Многое было поставлено на карту для врачевателей, когда члены королевских семей обеих стран находились на поле. Много было поставлено на карту для всех.

Дэмиен не сможет помочь Лорену в состязании. Когда за ним наблюдают две армии, он должен выиграть, чтобы отстоять свой статус и положение. Еще меньше щепетильности будет в оставшихся трех Акиэлоссикх всадниках, вероятно, не желающих ничего больше, чем победить Виирийского Принца в спорте королей.

Лорен взял свое первое копье и спокойно смотрел на выделенную траекторию. Было что-то рациональное в том, как он оценивал поле, и это отличало его от других наездников. Для Лорена физические занятия не были инстинктивным стремлением, и в первый раз в голове у Дэмиена возник вопрос, получал ли он вообще от них удовольствие. Лорен был книжным мальчиком, прежде чем ему пришлось переделать себя.

Больше не было времени размышлять об этом. Участники были выстроены, и именно Лорен шел первым. Прозвучал горн; толпа взревела. На мгновение Лорен один мчался по полю, и глаза каждого зрителя были прикованы к нему.

Быстро стало очевидно, что если Македон надеялся доказать неумение Виирийцев, то в этом, по крайней мере, он надеялся напрасно. Лорен умел ездить верхом. Стройное, сбалансированное в прекрасных пропорциях тело без усилий