была понять, что я открою ей дверь и дам приют. Почему сама не сблизилась с Бертой? Жизнь научила меня не лезть в чужую душу. Сейчас я об этом жалею, была возможность разговорить ее, да хотя бы и сегодня утром, когда встретила ее с чемоданом в руках. Сразу поняла, что уезжает не на отдых…» – «Точное время не помните, когда это случилось?» – «Ровно в семь, у меня один получасовой маршрут пробежки, я как раз входила в подъезд после тренировки, а Берта только что вышла. Как вовремя она уехала! Да, звучит цинично, но я рада, что труп один». – «Вы позвонили в полицию сразу, как услышали хлопки, похожие на звук выстрелов?» – «Антон Денисович, сомнений в том, что стреляют, у меня не было. Да, я сразу набрала номер полиции и обрисовала ситуацию дежурному. На это ушли считаные минуты, но преступник успел скрыться. Я слышала лишь, как мягко щелкнула подъездная дверь, она на доводчике. Как вошел убийца в квартиру, сам ли Крушилин открыл ему дверь, сказать не могу, в это время, видимо, я принимала душ». – «На замке повреждений не обнаружено». – «Значит, дверь была открыта родными ключами, или же хозяин спокойно впустил своего убийцу в квартиру, нужно отрабатывать его окружение. Об одном знакомом, точнее – знакомой Крушилина могу рассказать, женщину видела несколько раз. Эффектная брюнетка среднего роста, по фотографии опознаю. Поначалу я считала, что она, скорее, подруга Берты. Но после того, как брюнетка стала приходить в квартиру Крушилиных в отсутствие хозяйки, чаще по выходным, да еще и поздно вечером, догадалась, что у нее отношения с Олегом. Такая деталь: женщина, скорее всего, попадала на закрытую территорию через заднюю калитку, я однажды наблюдала это из окна спальни. Видимо, у нее был ключ…»

«Да, был… а камера, которая направлена на калитку, ее не смущала? Какая-то липовая конспирация получается. Что-то тут не сходится!» – решил Федор и еще раз набрал телефон охранника, который сменился в семь утра. Аппарат абонента был вне зоны действия сети.

Без сомнений, поздней гостьей была Ксения Голод. Чтобы это доказать, нужно только отсмотреть более ранние записи с камер. То есть получается, на выходные Берта уезжала к матери в поселок, а эта парочка развлекалась в супружеской постели. Мерзость…

Федор никогда не мог понять женатых мужиков, прыгающих из койки в койку. Ну, женился, так не тащи грязь в дом. Все байки-жалобы на стерву-жену, которой нужны только деньги, вызывали зубовный скрежет и гадливое отношение к жалобщику. Не устраивает жена – честно разведись, плати алименты на детей, а сам – кувыркайся с кем хочешь. Его, Федора, родители жили дружно, без выяснения главенства в доме, распределения обязанностей и споров по поводу воспитания детей, то есть его, Федора. Готовила мама, чаще что-то простое и сытное. Но когда к плите вставал отец, ужин становился праздничным – он выискивал необычный рецепт, красиво сервировал стол, ставил в центр старинную керосиновую лампу и выключал электричество. Они садились втроем, неспешно ужинали и говорили, говорили. Весь их мирок умещался тогда в уютном круге света лампы, дальше комнату обнимала темнота, и только одно окно, хотя и закрытое плотными портьерами, было обозначено слабым прямоугольником света от уличного фонаря. Малышом Федор засыпал под разговоры родителей в своем высоком кресле, школьником старался быстро поесть и улизнуть к игрушкам на диван, недалеко, чтобы слышать их негромкую беседу. Ему включали бра, и он собирал конструктор или возил машинками по журнальному столику возле дивана. Подростком, вдруг поняв, что отец с мамой хотят побыть вдвоем, уходил к себе в комнату. Без обид, с каким-то даже удовлетворением и гордостью – вот такая у них до сих пор любовь. Потом они погибли, а он всю свою жизнь с тоской вспоминает эти ужины у керосиновой лампы.

Женившись на Ларе, Федор был уверен, что они станут любить друг друга так же, как его родители. И готовить, хотя бы изредка, он станет, и лампу купит на блошином рынке почти копию той, которую помнит с детства.

А Лара, как оказалось очень скоро, его не любила. И семья их – лишь плод его фантазий. Они развелись, но на одной территории продержались вместе еще три месяца. Жили в самарской квартире его тетушки Ады, которая приехала к нему в поселок после смерти родителей и оформила над ним опеку. Она же и убедила его поступить на Саратовские высшие курсы МВД, хотя Федор собирался после школы идти работать. Они с тетей Адой тогда из поселка уехали так спешно, что он не успел попрощаться с Голодом и Марковым.

Он никогда не пользовался привилегиями сироты, не позволяла гордость и… тетушка. Для его относительно безбедной жизни во время учебы в Саратове она потихоньку распродала коллекцию старинных нот, собранную мужем – композитором Олоневским. В скупку ушли и все ее украшения, подаренные им же, и даже был продан старинный белый рояль «Леппенберг». Тогда Федор пообещал себе, что в старости тетушка ни в чем нуждаться не будет – ни в заботе, ни в средствах. Тетя Ада не дожила даже до первой его зарплаты…

Он влюбился в Лару, как потом понял, только потому, что та была похожа на сестру отца Аделаиду Мутерперель в молодости. Сходство оказалось внешним, остальное он додумал сам – доброту, преданность семейным традициям, любовь и уважение к нему, мужу.

После развода Федор дома только ночевал, перед сном заглатывая остывший ужин. Спал на диване в бывшем кабинете композитора, Лара с сыном устроилась в гостиной – жить в общей когда-то спальне жена не захотела. Однажды он, вернувшись со службы домой, нашел записку от Лары, что они с сыном уезжают, алиментов на содержание ребенка она не просит, только надеется, что искать встреч с ними Федор не станет.

Он не искал встреч, даже не пытался, хотя иногда и хотелось. И он до сих пор не знает, кем вырос тот двухлетний малыш, который когда-то называл его папой…

Вчера, едва зайдя в дом, Федор первым делом отыскал в кухонном буфете ту лампу, но зажечь не смог, так как не нашел бутыль с керосином. Да и приехал он в поселок, чтобы только к соседям наведаться и переночевать на пробу в родительском доме. Даже доски с окон не снял, поленился. А утром, когда вышел на крыльцо, бросил взгляд на соседский участок – как раз синяя иномарка к воротам подъехала. Теперь он знает, что принадлежит машина Берте Крушилиной. Очень вовремя он ее