а они за мной! — Лия тронула рукой калитку. — Я даже до дома не успела добежать… Поджидали они меня, в кустах прятались.

Лия указала на пышный куст сирени в нескольких шагах от калитки.

— А Давид?

— Давид на крыльце стоял. — Лия кивком указала на соседний двор.

С этой стороны участок Ерогиных от соседей отделял обычный, низкий забор, а с другой — высокий. С этой стороны Давид мог видеть, что происходит у соседей.

Особенно, если он стоял на крыльце. Но может, он знал, что Лию будут похищать?

— Это хорошо, что он рядом оказался.

— Да, но бил ты! — улыбнулась Лия, боком, игриво прижимаясь к Игнату.

— Больше не теряйся!

— Так я же не думала, что все так серьезно.

— А надо было думать.

— Талый реально под кайфом. Глаза чужие!..

— И тетю он мог под кайфом убить.

— Надо было их повязать.

— Ну так.

— Следователь подъедет, скажи. А я заявление напишу, — тихо, нерешительно сказала Лия.

— Не по понятиям это! — усмехнулся Игнат.

— Это не ко мне! Это к Давиду! А я не такая… Не совсем такая! — поправилась Лия и взглядом указала на свой дом. — Может быть, у меня побудем? Сегодня с утра комната освободилась.

Дом у Лии самый обыкновенный, блочный, под штукатуркой. Вроде бы и небольшой, но комнаты сдавались. И еще сарай был оборудован под жилье, в нем еще два «номера». Курятник, правда, и туалет йогам не сдавались, но в целом все как в «Спортлото-82».

— Может, лучше в Ростов?

Деньги есть, до Новороссийска добраться не проблема, а там на поезде или на автобусе до Ростова.

— А как же твои родители?

— А что родители?

— Ты же видишь, Талый с Котляром совсем отморозились!

— Ну да, могут повторить, — кивнул Игнат.

Может, все-таки заявить на блатных? Или лучше Телятникова дождаться? Завтра воскресенье, завтра у него будет совсем другой настрой. Наверное.

Глава 9

Днем цикады на соснах, ночью сверчки в огородах, и одна музыка убаюкивает, и другая. Но Игнат старался не спать. Он сидел на скамейке, Лия лежала на спине, положив руку ему на колени. Она не спала, но и говорить уже устала, просто лежала, закрыв глаза. Или все-таки спала, укутавшись в длинную, чуть ли не до пят, вязаную кофту. А на часах уже двадцать минут третьего, это даже для курортной зоны поздняя ночь. Даже Талый должен лечь спать. А Игнат все ждет его в гости — в расчете на полную отмороженность отравленного анашой и морфием мозга. Талому бы угомониться, видит же, что его карта не пляшет, но нет, все рыпается на Игната, на Лию сегодня напал. Может, и сейчас он где-то рядом.

Жуков зевнул, и Лия сразу открыла глаза.

— Может, спать ляжем? — спросила она и тоже зевнула.

— Что-то холодает.

Они находились возле летней кухни. С тыла их закрывал виноградник, с фронта стол, за которым они расположились, да и сама кухня. Удобная позиция, только толку от этого никакого. Надо было в поселок идти, там брать Талого. Полномочий нет, зато есть причины взять его за жабры. На урок можно нарваться, но волков бояться — в лес не ходить. А Игнат, считай, выбрал профессию «лесника». Волков гонять.

— Пойдем? — спросила, поднимаясь, Лия.

И в этот момент к забору со стороны моря кто-то подошел. В свете луны был виден шаткий человеческий силуэт. Но почему шаткий? Ветра вроде бы нет.

Человек подошел к самой калитке, раз толкнул ее, другой. Калитка на замке, человек должен был это понять, а он толкнул ее в третий раз. Возможно, это Талый вконец обдолбился и лезет как баран на ворота или какой-то случайный алкаш. А может быть, не совсем случайный.

Игнат подошел к забору и узнал Матвейчука, который все еще дергал калитку. Наконец умаялся и позвал хриплым, простуженным голосом:

— Зойка!

— Чего орешь? — Игнат спросил тихо, но Лешка шарахнулся от него так, как будто ему крикнули в ухо.

Он споткнулся, оступился, стал падать, рискуя свалиться с обрыва. Пустая банка выскочила из его рук, упала, ударилась о камень и разбилась. Пока Игнат открывал калитку, упавший Матвейчук поднялся.

— А Зойка где? — спросил он, рыская взглядом в поисках банки.

— Спит Зойка, третий час уже.

— А мне бы это, винца немного.

— Так разбилась же банка!

— Разбилась?

— Разбилась. — Игнат заметил, что Лешка в шлепках, а под ногами острые стекла, порежется — возись с ним потом.

Он схватил Матвейчука за руку, завел во двор, закрыл за ним калитку.

— Лешка, ты, что ли? — Лия подходила к ним, надевая на ходу кофту.

— Лийка?! А Зойка где?… — спросил парень. И, не дожидаясь, попросил: — А налей вина!

Лия кивнула, повернулась к нему спиной и направилась к летней кухне. А там уже открылась дверь, Зойка проснулась. Маму Игнат разбудить не боялся, она с отцом ночевала в своем отчем доме. Им же не нужно ловить преступников на живца.

— Генка, друг твой, тоже за вином ходил.

— Генка?!.. Я не знаю, где Генка!..

— В морге Генка.

— Как в морге?

— Может, это ты его убил?

— Я?! Ну ты это!..

— Не убивал?

— Нет! — мотнул головой Лешка.

— За вином пришел?

— Ну, Зойка же здесь, а тут целый подвал!..

— Славка послал?

— Славка.

— За помин души выпить послал?

— За помин! — закивал Матвейчук.

Игнат усмехнулся, глядя на него. Раньше Лешка грозой улицы был, Игнат считал за честь драться с ним, а сейчас не человек, а просто ничтожество какое-то. Посмотришь на такого — и выпить перехочется.

— А откуда вы знали, что Генку убили?

— Так не за Генку! За тестя его!.. Ну и за тетушку твою!..

Игнат хмыкнул. Нашел кого на крючок ловить. Алкаш, да еще и пьяный. К тому же Лешка выкрутился. Действительно, за помин души грех не выпить.

Лия вернулась со стаканом в руке, протянула Лешке, тот с жадностью схватил, поднес ко рту, но спохватился. Вспомнил, что человек он, а не голодное животное.

— Царствие Небесное рабу Божьему… Валентину!.. Рабе Божьей… э-э…

— Виктории.

— Царствие Небесное!

Лешка перекрестился, выпил, эффектным взмахом руки вытер губы.

— А из комсомола не выгонят? — спросил Игнат. — За то, что крестишься.

— Из комсомола?! — оторопело глянул на него Матвейчук.

— До двадцати семи лет. Включительно.

— А-а!.. За комсомол тоже нужно выпить!

— А членские взносы платишь? — спросила Лия, забирая у него стакан.

— Членские взносы? — задумался Лешка.

— Славка платит, — засмеялся Игнат.

— Вот ему и налью! — на ходу сказала Лия.

Она скрылась на кухне, а Матвейчук повернулся к Игнату