Макс промолчал, но крепче прижал ее к себе.

— Моя сестра сказала, что ты должен прервать…

— Твоя сестра?

— Да.

Он отстранил Оливию и посмотрел на нее в ужасе:

— Ты ей рассказала о нас? Ты рассказала, что намерена?..

— Я сказала, что раздумываю над тем, чтобы вступить с тобой во внебрачную связь.

Макс застонал.

— Ты говоришь это так, будто вы обсуждали обеденное меню.

— Не совсем так.

— И с которой из сестер?

— Мег.

Он наклонил голову и шумно выдохнул.

— Полагаю, это означает, что завтра утром Стрэтфорд вызовет меня на дуэль.

— Вовсе нет! Мы с сестрами очень близки. Я должна обсуждать с ними такое. Как еще я могу узнать о вещах, которые важно знать?

— Большинство молодых девушек вообще не стали бы спрашивать.

— Но есть вещи, которые должен знать каждый, не так ли?

— Да, разумеется.

Оливия осталась довольна его ответом. Они долго лежали молча.

— Макс?

— Хм?

— Я испугалась твоей реакции, когда хотела поговорить с тобой об этом. Но ты меня услышал и не стал ни осуждать, ни сердиться. И мне показалось, что ты… ну… зашел достаточно далеко. Я не была уверена, сможешь ли ты остановиться, даже если бы я тебя попросила.

— Я не хотел останавливаться, Оливия. Это было трудно, потому что я, ты была права, зашел слишком далеко. — Макс нахмурился. — Когда мужчина достигает определенной точки, остановиться бывает очень болезненно.

— О Господи! Я причинила тебе боль?

— Даже если и причинила, это не имеет значения. Я никогда не стал бы настаивать, если бы ты решила остановиться.

— Я не была против, хотя… я просто… хотела тебя поблагодарить. — Оливия застенчиво улыбнулась. — Мне кажется, что я могу говорить с тобой о чем угодно.

— Так же, как со своими сестрами?

— Нет, не совсем. — Она могла говорить с Сереной о внебрачных отношениях, но то, что происходило сейчас между ней и Максом, было другое. С ним все было так интимно, что это даже отдаленно не напоминало ее отношения с сестрами. — С тобой… я могу быть… обнаженной.

Макс рассмеялся, и Оливия засмеялась вместе с ним. У нее словно гора свалилась с плеч и появилась надежда, что, хотя, выполняя ее просьбу, Макс может испытать боль, он продолжит прикасаться к ней. Но он перестал.

— Я имею в виду не только обнаженной физически.

Он прижался губами к ее голове.

— Я знаю.

Его тело горело, а его плоть, твердея, упиралась ей в бедро.

— Ты все еще хочешь меня, Макс?

— Я хочу тебя каждую минуту, моя дорогая. Я хочу тебя с того самого дня, как приехал сюда.

Ей понравилось, что Макс назвал ее «моя дорогая».

— Я тоже все еще хочу тебя, — шепотом призналась Оливия.

— Что-то с этим придется делать, не так ли?

Она прикоснулась губами к его груди, а Макс провел пальцами по ее позвоночнику, а потом снова перевернул на спину. Он взглянул на нее своими невероятными зелеными глазами и улыбнулся:

— Могу я целовать тебя, Оливия? Я хочу, чтобы мои губы изучили каждый сантиметр твоего тела. Я хочу тебя узнать.

Все еще произнося эти слова, он начал скользить губами — от щек и носа и ниже — по шее и ключицам.

Тело Оливии напряглось от предвкушения. Макс уже добрался до ее груди и завладел одним соском. Оливию бросило в жар. Ей казалось, будто ее всю без остатка накрывает теплой волной света. Благодаря неизведанному до сегодняшней ночи чувству Оливии казалось, будто ее тело охвачено огнем.

Вожделение. Вот что это было.

Макс встал на колени и начал ласкать ее груди. Обняв их своими большими ладонями, он попеременно целовал, лизал, сосал то одну, то другую. Поток света становился все шире, все мощнее, пока не захлестнул ее целиком, и Оливия задрожала всем телом.

— Макс, — выдохнула она. — Мне нужно…

— Что, дорогая? — Она выгнула спину, и Макс схватил губами твердый сосок. — Что тебе нужно?

— Я не знаю.

Оливия едва не задохнулась, когда Макс потянул за него.

— Я хочу чего-то, но я не могу понять чего.

В следующий момент Макс уже устроился у нее между ног. Его рот замер на вершине ее самого интимного места. Она напряглась и непроизвольно попыталась прикрыть это место руками от его взгляда. От его губ.

Макс поцеловал ее пальцы и отодвинул их носом.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, Оливия. Позволь мне.

— Ты хочешь сказать?.. — Приподнявшись на локтях, она взглянула на него в шоке. Неужели это часть внебрачных отношений? Почему никто ей об этом не рассказал? Как могло случиться, что она даже вообразить такое не могла?

— И тебе это… понравится?

Макс посмотрел на нее: его глаза блестели, а во взгляде была похоть.

— Я буду наслаждаться каждой минутой. Обещаю.

— А я… мне это тоже понравится?

— Думаю, что очень. Но если это не доставит тебе удовольствия, то просто скажи мне. Я сразу же перестану. Хорошо?

— Хорошо, — еле слышно прошептала Оливия.

Она опустилась на спину, закрыла глаза и заставила себя отнять руки. Ее тело все еще вибрировало от манипуляций с ее сосками. Оливия была напряжена и вместе с тем возбуждена — она чувствовала себя сгустком подавляемой энергии, готовым взорваться и рассыпаться на миллион частей.

Макс лег между ее ног и начал целовать. Оливия схватилась за края постели и стиснула зубы, чтобы не кричать от удовольствия, когда его губы и язык двигались по самой чувствительной части ее тела.

— О! — бормотала она. — О, Боже мой!

Ничего другого Оливия не могла произнести. Ее охватил жар, все нервы завибрировали. А потом ею овладели такие сильные и всепоглощающие ощущения, что она не могла ни пошевелиться, ни выговорить ни слова. Руки и губы Макса дарили ей огромное наслаждение, которого она никогда не испытывала, оно захлестнуло ее горячей волной.

Временами Оливия приходила в себя, и в такие моменты ей удавалось сделать вдох. Вдруг ее тело сотрясла конвульсия, после чего Оливию прошиб озноб.

Макс сразу же приподнялся над ней и накрыл ее своим теплым телом.

— Ты кончила.

— Разве? Это так называется? Это… оргазм?

— А ты как считаешь?

— Я думаю, что это так. — Серена как-то рассказывала ей об оргазме еще в Антигуа, но это, казалось, было очень давно. С того момента прошла целая вечность.