– Я привез. Смотрел со специалистом. Есть там один заброшенный неглубокий горизонт, который уходит как раз в нужную вам сторону. Но старый. С пятидесятых годов прошлого века стоит. Там опасно. У горизонта имеются два вентиляционных выхода. Один как раз внутри территории базы американцев, но, по разговорам, они эту дырку наглухо снаружи замуровали.

– А второй?

– Он чуть дальше. Метров восемьсот, может быть, километр за стеной базы. Выходит рядом с дорогой. Беда в том, что во втором вентиляционном выходе, как шахтеры говорят, лестницы нет. Там ее сразу не было, еще со строительства. Хотели поставить какую-то особенную, но сначала руки не дошли. А потом и саму выработку забросили. Там много квершлагов, то есть горизонтальных ходов прокопали, а угля было мало. Никто вентиляцией не занимался. На глубоких горизонтах обычно ставится принудительная. По трубам.

– Почти понятно. А что собой представляет эта самая вентиляционная шахта?

– Сейчас их вообще не строят. Только принудительная – металлическая труба с вытяжными вентиляторами внутри. Раньше была бетонная. Диаметр обычный – восемьдесят сантиметров. Но тут дело даже не в вентиляционной шахте, а в самом горизонте. У специалистов, с которыми я говорил, есть большие сомнения в том, стоит ли туда соваться. По этому старому горизонту уже лет тридцать никто не ходил. Там могут быть завалы. В свое время в этом горизонте ставились деревянные крепления. Больше полувека уже прошло. Прогнили наверняка. Я сам не по этой части, тонкостей не знаю, только разговоры передаю. Шахтеров я тоже спрашивал. Они говорят, что в такие горизонты ни за какие деньги не пойдут. У меня в батальоне есть шесть шахтеров. Говорят, что сами не пойдут и никому не посоветуют. Так и стоят на своем. Категорично. Лучше пуля под солнцем, чем под обвалом сгинуть. Они в таких шахтах толк знают.

– Пройдем сами, – за всех решил старший лейтенант Иващенко. – Без провожатых. Только бы показали, где спуститься. Меня в Дагестане спасательная служба в ущелье не пускала. Запугали до смерти. Там, говорят, камнепад на камнепаде. А я со взводом прошел, бой там провел и бандитов уничтожил. Мы ни под один камнепад не попали. А специалисты всегда всего боятся.

– Главное, карта есть. – Этой фразой Лесничий подтвердил свое согласие. – По ней мы куда угодно пройти сможем и не заблудимся. Но у меня просьба имеется. К нам вскоре еще один человек прибыть должен. Наши координаты он знает. Догоняет нас самостоятельно. Предупредите, чтобы его не задержала ваша служба безопасности. На чем он едет, я так и не понял. На каком-то новом для войск виде боевого транспорта. После испытаний эта штуковина останется вам.

– Данные на него, пожалуйста. Я передам на посты.

– Лейтенант Величко Емельян Герасимович.

Стерх записал и сказал:

– Не переживайте. Как прибудет, сразу к вам и доставим.

– Мы особо и не переживаем. Он такой человек, что сам нас найдет даже под землей.

Волкодавы устроились с куда большими удобствами, нежели ожидали. Еще при подготовке учитывались самые разные варианты размещения, начиная со специально построенного блиндажа вплоть до какого-нибудь полуразрушенного дома без крыши. Они даже запаслись брезентом, чтобы накрывать ящики с оборудованием.

А этого добра у них с собой оказалось необычно много. Спецназ ГРУ никогда не использует столько в своей боевой практике. Относительно многих вещей вообще не было понятно, понадобятся они или нет. Но если эти причиндалы не понадобятся ЧВК, то точно пригодятся ополчению Донбасса.

Стерх уже знал, что получит массу всяких интересных подарков. Разумеется, он очень радовался по такому поводу.

В ранних сумерках Сергей Ильич вместе с комбатом вышел в заводской двор. Моросил мелкий противный дождь, но он не мешал деловому настрою. Спецназовцы ГРУ привыкли к тому, что плохая погода, которая кому-то всегда мешает чувствовать себя комфортно, лучше всего способствует успеху разведывательных действий.

Где-то в стороне словно бы река шумела на перекате, переливаясь тонкими несмолкаемыми звуками.

– Что это? – спросил старший лейтенант. – Трубы невдалеке прорвались, что ли?

– Хуже, – сообщил Стерх и пальцем показал на старую березовую аллею, расположенную метрах в ста от ремзавода.

Видны были только верхушки желтых деревьев, с которых ветер срывал листву.

– Это дрозды с разных сторон здесь собираются в большие стаи и дальше летят, южнее. Год из года одно и то же повторяется. Птицы привыкли, маршрут перелета не меняют. Им наша война нипочем.

– А чем это хуже? Жизнь, значит, идет своим чередом.

– Дело не в этом. Дрозды погоду чувствуют лучше синоптиков. Если они улетают, наверняка жди заморозков. Холода грянут. Я понимаю, что украм придется не легче, чем нам. Но это понимание нас тоже от холода не спасет.

– В Отечественную войну люди ночевали в окопах в самые лютые морозы. У них не всегда была возможность укрыться и погреться в теплом блиндаже. Солдаты месяцами из окопа не выбирались. Только от ветра прятались. И ничего, перетерпели, даже победили.

– Мы-то перетерпим. А вот в жилых домах как? Остались в основном старики со старухами. У большинства жилищ окон целых нет, стены и крыши пробиты. Воды, газа, электричества нет. Как люди зиму переживут, я не знаю. Будем помогать по мере сил. Но многие, думаю, до весны недотянут.

– Ты раньше где-то воевал?

– Афган прошел. Старшим сержантом уволился.

– Военная профессия?

– Минометчик. Командир расчета.

– А сейчас ты по должности, выходит, подполковник.

– Говорят, у нас уже начинают воинские звания давать. Может, и мне что-то присвоят. Для пенсии это лишним не будет.

Стерх, при всей трудности положения в батальоне, не сомневался в том, что укры их не одолеют. Он верил, что Новороссия станет отдельным государством, которое сможет платить своим гражданам пенсию. В том числе и военную.

– А дрозды войны не боятся? – поинтересовался Лесничий.

– А ее только мертвый не боится. Как артиллерия стрелять начинает, даже дрозды стихают. Словно на их голоса обстрел ведется. Может, так оно и есть. Укры ведь стреляют просто из желания навредить. По жилым кварталам, по коммуникациям. Не по нам, потому что мы сразу определяем их позиции и неплохо отвечаем. Украм это не нравится. Они дадут залп из «Града» по жилым домам и быстро сваливают, пока мы не просчитали место, откуда стреляли. В последнее время их диверсионные группы нас просто задолбали. У меня сейчас четверть батальона занята поиском этих сволочей. Они просто убивают всех, кто под ствол попадется. Даже детей и стариков. Таких диверсантов уничтожаем на месте. Но это не армия, а национальная гвардия. Самые последние отморозки там собираются. Зря, что ли, форму носят, как в СС – черную.

– Полевая форма у СС была серая. Черную носили гестаповцы.