– Да вот, хотели с вами поговорить.

Венгеров не любил сидеть. Но положение обязывало его занять кресло за приставным столом. Хотя бы потому, что Чигин не предложил ему сесть.

– Я знаю, о чем вы хотите со мной поговорить, – презрительно усмехнулся бизнесмен. – Но это бесполезно. Решение принято, заявление в прокуратуре, уголовное дело возбуждено.

– Пока еще не возбуждено.

– Но будет.

– Будет. Если вы не заберете заявление...

– А с какой это стати? Если вы служите в милиции, это вовсе не дает вам права набрасываться на людей, избивать их.

– Вот я и хотел узнать, что между вами произошло, – сказал Илья, переместив свой взгляд с Чигина на Максима.

– А кто вы такой? Может, все-таки представитесь?

– Майор Венгеров, старший оперуполномоченный РУБОПа. Мне поручено провести служебное расследование, поэтому я здесь...

– И мешаете мне работать.

– Так все-таки, что между вами произошло?

– Меня ударили в лицо, сломали нос, – поджав губы, Чигин отвел в сторону глаза.

– Если бы вам сломали нос, вы бы сейчас находились в больнице. Но ударили в лицо... За что?

– Не важно.

– Ну, как это – не важно? Вы приставали к жене моего подчиненного, предлагали ей стать вашей любовницей.

– У вас нет доказательств.

– Ах, вот оно что! Тебе доказательства нужны? – перешел на «ты» Венгеров. – Ты, мужик, по ходу, рамсы попутал!

– Прошу избавить меня от этого вульгарного жаргона! – Чигин нервно заелозил в кресле.

– Чего?! Значит, Тенгизу можно с тобой на жаргоне, а нам нельзя?

– Какому Тенгизу?! – еще сильней занервничал бизнесмен.

– Тенгиз, вор в законе. Крышует незаконный и полулегальный автобизнес в городе, а заодно и твой салон.

– Ну, допустим... И что?

– Ничего... Тенгиз специализируется на автоугонах, но сильно не зарывается. Поэтому мы его пока не трогаем. Мы – это РУБОП, если кому не понятно. Нам сейчас и без Тенгиза работы хватает. Но мы можем переключиться на него. Это не так уж и трудно, и доказательная база у нас есть. Закроем Тенгиза, а его дружкам дадим знать, что все это из-за тебя, уважаемый Родион Петрович. Потому что ты себя неправильно вел с представителями закона. И что мы тебя предупреждали, об этом тоже не забудем упомянуть... И знаешь, что с тобой будет? Как минимум процент набавят. А как максимум – нож в спину, и вся любовь...

– Вы... Вы мне угрожаете? – побледнел Чигин.

– Мы?! Вам угрожаем?! Ну что вы такое говорите! Как мы можем угрожать тем, что собираемся арестовать преступника и к тому же вора в законе? Мы всего лишь собираемся исполнить свой служебный долг... Хочешь проблем, Чигин? Ты их получишь под самое не хочу!.. Ну, так что, заберешь заявление?

Бизнесмен опустил голову.

– Вы не оставляете мне выбора.

– А как ты хотел? Мы – РУБОП, мы на переднем крае, и с нами лучше не шутить... А про жену моего напарника и друга забудь. Иначе будешь иметь дело со мной. А я и убить могу... Вопросы?

Вопросов у Чигина не было. И под Венгеровым словно распрямилась пружина, которая катапультировала его в сторону выходной двери.

В приемной он не смог удержаться от искушения полюбезничать с красивой секретаршей. Подошел к ней, взял за руку, низко-низко нагнулся, коснулся руки губами. На пару мгновений накрыл место поцелуя своей ладонью.

– Надеюсь на скорую встречу.

Девушка в ответ выразительно посмотрела на него и качнула головой. Похоже, она отказывала ему даже в праве на надежду.

– Это мы еще посмотрим, – тихо, но эмоционально сказал Венгеров, когда оказался за дверью приемной.

– Да, кстати, гусары денег не берут, – улыбнулся Максим.

– Гусары платят за шампанское... Ничего, будет и на нашей улице... ванная с шампанским. И мы с ней в этой ванной... А Чигин – кобель. И губа у него не дура!..

– Думаешь, заберет заявление?

– Уверен. Я справки насчет него навел и знаю, что Тенгиз крепко его за фаберже держит. А мы его в любой момент... Все, забыли об этом. Нам сейчас нужно думать, как Реву за хобот взять. Дело серьезное, у них стволы, как бы не нарваться...

– Броники будут?

– И броники будут, и СОБР... Ты, главное, впереди будь. А то, если Богданову не понравится, он тебе «старшого» точно зарубит...

Максим стремился получить «старшего лейтенанта», но еще больше хотелось просто жить. Впрочем, на задержание особо опасных преступников он отправился без принуждения. Такая уж у него работа – рисковать своей головой.

Пустые коробки высоток вплотную подобрались к маленькому глинобитному домику, где Семен родился и вырос. Потемневшая шиферная крыша, стекла перекошенных окон, листва вишен и яблонь – все в пыли, а огород больше чем наполовину был захламлен строительным мусором.

– А почему мы сидим? – спросила Катя. – Почему не заходим?

– Как-нибудь в другой раз...

В лагере Семен мечтал поскорее оказаться в родном доме, обнять мать, отца. Но сейчас ему даже не хотелось выходить из машины, чтобы проведать родных. И жить в этом клоповнике он не собирался. Тем более что они уже сняли с Катей приличный дом на южной окраине города.

– Зачем же мы тогда сюда приехали?

– А молодость вспомнить...

– Ты еще совсем не старый.

– Да, но такое чувство, будто мне сто лет. И как будто все было давным-давно... О! А это что за чума? Чугунок?!

По пыльной дороге навстречу шел его лучший друг. Он хорошо помнил Васю Чугункова. Гроза улиц, спец по бабам, ну, туповатый немного, но в общем крутой по жизни. А сейчас он напоминал бледную, безликую копию самого себя. Он был похож на судно, которому сначала сломали все мачты, а потом отпустили в свободное плаванье. И что за дурацкая форма на нем? Охрана какая-то.

– Пересядь, – глянув на Катю, сказал Семен.

Она кивнула, вышла из машины, обогнула ее со стороны капота, открыла заднюю дверцу, но прежде чем сесть, грациозно выгнула спину, разминая позвоночник.

Девушка была в отличной сексуальной форме. Прическа, макияж, леопардовое платье в облипку – верх эротического совершенства. Семен хотел ее в любое время дня и ночи, но не только поэтому она была до сих пор жива. Она была умной женщиной и знала много из того, что было недоступно ему. Два в одном – и дельный совет по жизни могла дать, и в постели зажечь...

Еще и часу не прошло, как она в очередной раз угодила ему, но, глядя на нее сейчас, он ощутил, как приятно заныла возникшая тяжесть внизу живота. А Чугунок даже не отреагировал на нее. Как шел, уперев глаза в землю, так и продолжал идти. И вроде не пьяный...