– Пока ожидаем Леонида Антоновича, предлагаю обсудить проявление животного гипнотизма, – сказал секретарь. – Чай с печеньем вскоре подадут…

Марджаров потребовал тишины, выставил на стол то, что держал под рукой, и сдернул платок. Черная курица дергала головой, не понимая, где оказалась: уже на кухне или еще в курятнике?

– Смотрите и не говорите, что не видели, – густым басом проговорил Марджаров и протянул к курице руки. После чего издал низкий и глубокий звук, который возникал из его мощной груди, прорываясь через сжатые губы. Чревовещатель из него был отменный. Курица уставилась на человека, чуть наклонила голову, моргнула и замерла. Марджаров приблизился к птице, плавно уменьшая гул из груди, пока не настала тишина. Курица вела себя не как курица. То есть не шевелилась, окаменев. Плавно взмахнув руками, Марджаров схватил курицу за ноги, приподнял, будто она бокал, и вдруг крутанул над головой не хуже шашки. А потом еще разок и еще. Курица летала над столом, как орел на веревочке.

– Вот вам животный гипнотизм! – провозгласил Марджаров. – Это не мелом петуха пугать. Тут нужна настоящая сила…

Неизвестно, сколько господин с бакенбардами мог бы вращать курицу, но тут из несчастной птицы вывалилось яйцо и шмякнулось на стол. Дамы взвизгнули, хоть брызги желтка до них не долетели. Марджаров, довольный эффектом, бросил курицу посреди стола. Чернушка так и не очнулась.

Раздался дверной звонок. Стано приказал немедля убрать остатки эксперимента, прибыл долгожданный гость. Его появление интересовало Ванзарова больше всех. Пока дамы сворачивали скатерть с курицей и яйцом, Стано задержался в прихожей. Вернулся он без гостя, с раскрытым конвертом и заметно погрустневший.

– Господа, фиаско… Леонид Антонович сообщает, что наш долгожданный гость не сможет прибыть. Приезд отложен на будущий год…

Дамы и Гофрен не слишком опечалились, Зосимов не выразил сожаления, зато Марджаров разразился громогласным хохотом.

Подойдя к секретарю, Ванзаров попросил взглянуть на письмо. Стано протянул страничку из записной книжки.

– Это подчерк Квицинского?

– Конечно, кого же еще, – печально ответил Стано. – Такая досада… Столько надежд… И все напрасно…

– А кого обещал привести Леонид Антонович?

– Янека Гузика, если вам что-то говорит это имя.

Имя Ванзаров слышал. Не так давно Прибытков рассказывал ему, что в Варшаве появился новый сильный медиум и уже посещал Петербург, о чем Ванзаров напомнил.

– Вы правы, – вздохнул Стано. – Пан Гузик приезжал в столицу. Но это был частный визит. Попасть на сеанс было невозможно. Леонид Антонович обещал, что Гузик уделит нам один вечер… И вот каков финал…

– Вчера Квицинский подтвердил, что Гузик приедет?

– Ну, конечно…

– Вспомните точно, что он говорил.

Орест Юльевич сморщил лоб.

– Ну, он сказал… Сказал, что завтра, то есть сегодня, ожидается большой сюрприз.

– И это все?

– Ну, конечно! Ясный намек. Какой сюрприз может быть лучше визита знаменитого медиума…

Ванзаров не стал спорить, а попросил записку и конверт без адреса. В расстроенных чувствах секретарь отдал все.

– Кто вручил послание?

Стано отогнал грусть взмахом руки.

– Какой-то мальчишка-посыльный…

– Успели разглядеть?

– Он что, картина, чтоб его разглядывать? Сунул в дверь и убежал.

Даже Ванзарову не хватило задора бежать за посыльным, который исчез, как ветер. Оставалось только покинуть медиумический кружок. Ванзаров раскланялся. Секретарь пригласил его заглядывать почаще.

В прихожей сильная рука сжала плечо Ванзарова.

– Приезжайте ко мне в гости, сыщик! – густым шепотом дыхнул Марджаров. – Я вам такое порасскажу…

– У вас имеются сведения о Квицинском?

Марджаров поморщился:

– При чем тут этот прыщ! Просто глупец и прохвост… Он плохо кончит, помяните мое слово. Я вам про Тихомирова такое порассказываю, сразу за решетку угодит…

– В чем провинился профессор?

– Профессор! – с негодованием произнес Марджаров. – Дутая величина. Вор и негодяй, вот кто он! Я его давненько знаю. Приезжайте, к тому же много интересного покажу…

Подобные свидетели, знающие всю правду до глубин, порой заглядывали в сыск. С ними не спорили, выслушивали, иногда вызывали доктора. Ванзаров не стал отказываться от приглашения. Обещал заехать, как только будет свободная минутка.

25

Фонтанка, 16

Прекрасно изучив повадки и нетерпение друга, Аполлон Григорьевич ожидал его со спокойствием рыбака, закинувшего сеть. И не ошибся. Чуть позже намеченного им часа в лабораторию вплыла добыча. Добыча имела вид усталый и взъерошенный.

– Какая неожиданность! Кто бы мог подумать! Неужели к нам пожаловал суровый чиновник сыска! – не унимался Лебедев.

Скинув пальто и шляпу, Ванзаров уселся на высокий табурет у лабораторного стола.

– Аполлон Григорьевич, день был не из легких.

Настоящий друг понял без лишних намеков. Из ящика выпорхнула секретная бутыль, прозрачная жидкость была разлита по мензуркам. Ванзаров проглотил, ощутил феерический эффект и глубоко вздохнул.

– Запатентовать вашу «Слезу жандарма», так разорятся рестораны, трактиры с крепкими напитками и рейнсковые погреба. А торговля водкой замрет.

– Сила жизни в каждой капле, – сказал Лебедев, не подозревая, какой рекламный девиз только что выпустил в мир.

Ванзаров отодвинул мензурку и разгладил лоб, крепости которого позавидовал бы любой философ. Не говоря уже об усах вороненого отлива.

– Каков результат осмотра тела Квицинского?

Лебедев упреждающе помахал пальцем.

– Не дождетесь, друг мой. Выкладывайте все, иначе ничего не скажу. А протокол по вашему приказу не велся.

Зная характер Лебедева, упрашивать было бесполезно. Криминалист страдал прекрасным недугом, мучившим ученых, путешественников и алхимиков: любопытством. С годами болезнь крепчала.

– Сегодня утром Квицинский был обнаружен в Екатерининском канале, – начал Ванзаров.

– В воде провел меньше суток, – тут же доложил Лебедев. – Я бы сказал: часов десять-двенадцать. Судя по серо-бледному цвету ладоней, имбибиции[14] и сморщиванию кожи.

– Благодарю за подробности. Последняя встреча у него была после десяти вечера, с вашей знакомой мадемуазель Муртазиной…

Аполлон Григорьевич даже присвистнул.

– Ну, надо же! Как там наша ягодка?