Кларенс был разочарован, но не удивлен, когда под конец лета после второго курса сын объявил ему, что не поедет из «Ла Фьезоланы» в Нью-Хейвен. Они нашли компромисс. Мой дед потребовал от Эдварда, чтобы тот каждый день приходил к нему в контору. Он подчинился с неохотой, но вскоре проникся духом дела.

Соревновательный характер работы и немедленный успех удовлетворили спортивный азарт Эдварда. Он оказался прирожденным бизнесменом, что подтверждают мои страницы, посвященные его жизни и наследию. Ему не потребовалось много времени, чтобы стать лицом семейного бизнеса и направить его по еще более успешному пути. Подробности.

На одном из многочисленных приемов, которые ему отныне приходилось посещать, его представили Грейс Кокс. Многие считали ее главной «находкой» своего времени. Кое-кто думал так же и об Эдварде. Поэтому никто не удивился, когда их первая встреча переросла в ухаживание. Не заставила себя ждать и помолвка, а за ней — и свадьба.

Еще о матери.

Благодаря Грейс жизнь Эдварда достигла полноты. Несколько сезонов они удерживали звание первой пары нью-йоркского общества. А летом они брали Нью-Йорк с собой в «Ла Фьезолану». Если этот участок Гудзона расцвел и стал тем, чем является сегодня, то отчасти потому, что друзья и партнеры построили там свои дома, просто чтобы быть поближе к моим родителям.

Подробнее о прекрасных качествах матери в следующей главе. Пока достаточно сказать, что Грейс оказывала честь своему имени[18]. Ее красота, элегантность и чувство легкости сообщали ей мягкую властность. Все ей восхищались. А в моменты тьмы она была маяком, к которому люди обращались, чтобы воскресить в себе лучшие качества и благороднейшие устремления.

Один такой момент настал в 1873 году, на пятый год после свадьбы моих родителей. Той весной рынки по всей Европе обрушились. Вскоре после этого разорилась ведущая американская инвестиционная фирма своего времени — «Джей Кук и компания». Вкладчики осаждали банк. Между тем дефицит денежной массы в сочетании с переизбытком товаров, вызванным производственным бумом после Гражданской войны, привел к беспрецедентному уровню дефляции. Последующие годы, до конца десятилетия, вошли в историю как Великая депрессия. Газетчики со скудной фантазией переняли это название для нашей недавней рецессии, испытания вполне щадящего по сравнению с бедствием 1873 года.

Как раз в эти трудные времена Грейс стала сострадательным сердцем не только для друзей моих родителей, но и для нескольких благотворительных ассоциаций, возникших, чтобы смягчить удар кризиса. Трезвомыслящая и жизнерадостная, она успокаивала и ободряла даже самых тревожных из своего окружения. Несколько маленьких примеров.

Между тем Эдвард, обладая безошибочной интуицией, отозвал свои ссуды еще до паники и успешно провел переговоры по облигациям Нью-Йоркской центральной железной дороги. Это вместе с другими смелыми, но проницательными решениями, о которых я скажу позже, принесло моему отцу наличные деньги в такое время, когда мало кто мог этим похвастаться. Теперь он оказался в уникальном положении, чтобы помочь смягчить спад экономики. И в очередной раз доказал, как и его предки, что личная выгода и общее благо не противоречат друг другу, но могут стать в умелых руках двумя сторонами одной медали.

Я родился в 1876 году, через несколько лет после этих событий. Все указывает на то, что это было началом самой счастливой поры в жизни моих родителей. Они открыли для себя радости домашнего очага и погрузились в семейную жизнь. Мне было несколько месяцев, когда мы все вместе с дедушкой Кларенсом и бабушкой Томми переехали в «Ла Фьезолану». Отец приезжал с работы на выходные и с неохотой уезжал каждый понедельник, возмещая свое отсутствие походами по магазинам в городе, чтобы вернуться с подарками для меня и моей мамы. Мне грустно, что я не помню тех дней, но я нахожу утешение в том, что последние годы отца были самыми счастливыми.

Недуг, оборвавший его жизнь, довольно длительное время развивался незаметно. Однажды, когда он собирался выйти из своей конторы, его поразило кровоизлияние в мозг. Как такое могло случиться с человеком, пышущим здоровьем, — этот вопрос не дает мне покоя по сей день. Вмиг моя семья лишилась счастья, которым наслаждалась так недолго. Мне было четыре года.

Новая беда не заставила себя долго ждать. Кларенс, мой дед, был сражен горем от внезапной смерти сына. И без того сдержанный, он совсем замкнулся в себе. Дни напролет он сидел под старым дубом, уставившись на реку. Там и остановилось его разбитое сердце.

Мама, пусть и не сразу, нашла в себе силы справиться с горем и снова стала вести хозяйство и с любовью заниматься моим воспитанием. Она активно участвовала в моем образовании, присматривая за моими гувернерами и репетиторами, внимательно вникая в их учебные программы. Как раз в то время я начал обнаруживать необычайные способности к математике.

Мама находила лучших преподавателей, чтобы пестовать этот мой талант, и привлекала учителей с самыми высокими регалиями в городе. Ее вера в мои способности, без сомнения, усиленная материнской любовью, была такова, что она даже пригласила молодого ученого из Кембриджа прочитать мне лекцию. Но и этого ей показалось недостаточно, и вскоре после моего восьмого дня рождения она отправила меня в школу в Нью-Гэмпшире.

По большому счету, это было правильное решение, поскольку своей, казалось бы, спонтанной точностью и легкостью в обращении с цифрами я обязан тщательному обучению, которое получил в ранние годы. Только одно вызывает у меня сожаление о том, что я уехал из дома. Когда я был в третьем классе, мама сильно заболела. Я не смог вернуться домой вовремя, чтобы мы с ней успели попрощаться. Это одна из величайших мук моей жизни. Неизменно стойкая Томми окружала меня любовью, пока я не поступил в колледж. Полагаю, что, как только она убедилась, что я на верном жизненном пути, она наконец упокоилась с миром.

II. Образование

Мои школьные и студенческие годы выявили во мне интересную генеалогическую амальгамацию: сплав отцовского темперамента и дедовского духа. Не будучи в полной мере душой кампуса, я все же вел активную общественную жизнь. Но и не будучи ученым затворником, сумел преуспеть в учебе, особенно в области математики. За это я должен благодарить маму. Это она раньше всех заметила мою врожденную склонность к числам и развивала мой талант к алгебре, математическому анализу и статистике.

Каждый финансист должен обладать энциклопедическими познаниями, потому что финансы — это нить, проходящая через все аспекты жизни. Это поистине узел, в котором сходятся все разрозненные линии человеческого бытия. Бизнес — это общий знаменатель