— Потому что у начальника этого отдела, куда вас доставили, и моего отца давние счёты. Ты имела шанс стать инструментом вендетты. — Иван вскипает, но каким-то чудом сдерживается, цедя ответ сквозь зубы.

Я зажмуриваюсь. Какая же дура… Внутри все болезненно обрывается. И становится совершенно все равно на то, что передо мной сейчас не пушистый мальчик-одногруппник, а мужчина, от которого можно серьезно выхватить за неадекват.

Обида… жгучая, нестерпимая моментально поднимается откуда-то из груди и накрывает меня, заставляя вскочить на ноги.

— Уходи! — Я делаю шаг к Ивану навстречу и бью кулаками в грудь, конечно, ему все равно, но мне так легче. — Или уйду я. Ненавижу тебя! Ненавижу вас! Пошёл к черту! Больше никогда, слышишь? Никогда не приходи, даже если я буду умирать! Дай мне это сделать! Видеть тебя не хочу! Лучше бы ты меня правда выпорол! Так, я по крайней мере, знала бы, что тебе на меня не плевать!

Меня начинает трясти, а слёзы готовы брызнуть из глаз, стоит только перестать глубоко дышать и дать им волю.

— Тише! — Иван ловит мои руки в миллиметрах от своего лица и заламывает за спину. Втыкается носом в мои мокрые волосы за ушком и глубоко вдыхает несколько раз. — Оля. Оля… Девочка моя, глупая. — Я чувствую как подрагивают его мышцы. — Ты даже не представляешь, как мне нужна. И… если бы это была не ты… — перехватывает мои руки одной своей за запястья, а пальцы второй запускает в волосы, заставляя посмотреть себе в глаза. — Я бы тебя уже затрахал. Залюбил… Не отпустил никуда. Но ты такая ещё маленькая. Я хочу дать тебе шанс не вздрагивать по ночам, когда меня нет рядом. Хочу, чтобы ты, не боясь, рожала детей… Спокойно гуляла без охраны.

Его горячие губы нежно скользят по моим. Едва касаясь… Мне кажется, что в этот момент я умираю от переизбытка собственных чувств. Душа становится на цыпочки и тянется к Ивану. Хочет чтобы он ее выпил до дна, забрал себе.

Губы не слушаются и шепчут.

— Не отдавай меня никому, — всхлипываю. — Оставь себе… Пожалуйста… — сама тянусь к его губам и прижимаюсь. Я слышу, как где-то глубоко внутри он сдаётся, со стоном, сметает все свои аргументы «против» и присваивает.

— Бляяя — оттягивает мою голову за волосы и впивается в шею поцелуем.

Жадным, требовательным. Кожа моментально вспыхивает под его губами, заставляя тело «утекать». Поцелуи спускаются на плечи… Ключицы, грудь… Больно! Вскрикиваю от укусов и получаю несколько успокаивающих коротких поцелуев в губы.

— Оля… Что же ты делаешь со мной… — его голос звучит невменяемо. — Ты же пожалеешь.

Полотенце падает к ногам. Иван шумно втягивает носом воздух, на мгновение отстраняясь.

— Вау…

Скользит по мне хозяйским взглядом. Обрисовывает большими пальцами соски. Тянет их, а потом резко вжимает назад, и впивается ртом в каждый по очереди. Господи! Меня протряхивает, будто через тело пропустили электрический разряд.

Голова плывет от откровенных ласк и его голоса, нашептывающего пошлости, как он хочет мой рот и кончить на губы. Как он много раз представлял себе это, и что я ещё очень нескоро смогу воплотить в жизнь все, что он хочет со мной сделать. Как и сколько раз он возьмёт меня, и так, чтобы я потом не могла свести ноги, и не могла думать больше никогда ни о каком другом мужчине.

— Ваня… — я позволяю себе эту форму его имени, которую так давно хотела произнести и чувствую губами, как он усмехается.

Его руки обрисовывают мою талию и ложатся на попу, сжимая полушария.

Стыдно, сладко, пошло… Я со стоном вжимаюсь губами в его грудь, пока он нацеловывает мое ушко. И, глубоко дыша мужским терпким запахом, чувствую, как его пальцы задевают самые сокровенные местечки между моих влажных от желания бёдер. Рисуют там узоры и заставляют тело двигаться навстречу этим пошлым ласкам. Да, я очень мокрая, по-настоящему теку, как уличная голодная кошка. Но мне так хочется стать его полностью. Так, как это бывает между мужчиной и женщиной. Дать ему реализовать все фантазии.

Тянусь пальцами к пуговицам рубашки, но он сам срывает их в два движения и прижимает меня к своему горячему телу. Соски покалывает от остроты ощущений, я специально рисую ими узоры по его груди и сама схожу с ума от стыда и от того, что творю.

Иван утягивает мою руку вниз к ширинке. Я ощущаю кончиками пальцев, какой его член твёрдый, налитый желанием. Готовый. Как отзывчиво он дёргается на каждое прикосновение к головке, но на меня вдруг нападает робость, и я, не решаясь на серьезные действия, просто скольжу по грубой ткани легким прикосновением.

— Сожми его, — Иван с утробным рычанием накрывает мою ладонь своей и тихо стонет. — Боже, детка… О черт! Хочу тебя… Не могу больше!

Подхватывает меня под попу и, развернув в воздухе, усаживает на столешницу. Оставляет на губах несколько глубоких поцелуев и отходит на шаг назад.

Дергает вниз ширинку и освобождает член, спуская вниз джинсы. Переступает… Я смотрю на него во все глаза, стараясь не бояться.

«Не бояться!» — Уговариваю себя, но девичья паника побеждает.

Обхватываю крест на крест руками грудь и плотно сжимаю бёдра, начиная нервно дрожать.

— Оля… — Иван, видя мою панику, разочаровано и агрессивно выдыхает, — что не так?

— Я… — опускаю глаза и не могу признаться.

Иван

«Да ну нахер! Только не съезжай сейчас!» — Раскалённая головка члена распирающе пульсирует в моей ладони. Мне невероятно хочется пожестить. Сломать к чертовой матери этот стоп-кран, который решила дёрнуть моя девочка, силой распахнуть ее бёдра и вдавиться в неё. Шёлковую, мокрую, тугую…

— Я… — поднимает на меня глаза полные паники.

Да ладно! Меня немного отпускает. Девочка? Серьезно? Такая голодная, горячая, отзывчивая…

— Я ещё ни разу ни с кем, — качает головой и закусывает с досадой губку так сильно, что та белеет.

Глубоко вдыхаю, пытаясь взять под контроль уже сорвавшиеся на добычу инстинкты.

Подхожу и осторожно, но с силой развожу Олины бёдра снова в стороны и скольжу ладонями вверх по спине, рисуя узоры. Ее позвоночник вибрирует от напряжения.

— Ты у меня тоже первая, — шепчу, ловя в поцелуй вкусные губки и убираю с плеч мокрые волосы, пропуская пряди через пальцы.

— Не смешно, — чуть обижено и настороженно фыркает.

— Я не шучу, — довольно усмехаюсь. — Мне ещё ни разу не доводилось быть у женщины первым. Это приятно.

И вдруг осознаю, что это охренительно как приятно. Что Оля вся по-настоящему будет только моя.

Необъяснимо и заранее в груди начинает кипеть ревность на каждого, кто посмеет посмотреть или дотронуться. Ну нахер! И всех друзей сомнительных мужского пола тоже в топку! Животное, неконтролируемое уже сейчас готово рычать и защищать «своё».