– Слушаю внимательно, – мой родитель принимает строгий вид, располагаясь в своем кресле, правда, тут же спохватывается: – Чай, кофе?

– Обойдусь, – и снова как-то слишком надменно вылетает данная фраза. Черт, как же тяжело следить за собой! – То есть, не надо, пап, но спасибо за заботу, – улыбаюсь, а вот отец, наоборот, хмурится и как-то странно начинает меня разглядывать.

Наверное, слишком необычно я себя веду – второе «спасибо» за две минуты, от этого точно можно вогнать отца в ступор. Или сейчас насторожится, ожидая от меня подвоха.

– Ты, часом, не заболела? – взволнованно интересуется, ища на моём лице подтверждение своего вопроса.

Если бы я не настроилась решительно изменить свою жизнь, то сейчас бы реально обиделась. Но папу я прекрасно понимаю – слишком сложно, я бы даже сказала нереально сразу кардинально измениться самой, а тем более заставить окружающих смотреть на тебя по-другому.

Но я буду стараться, уверена, все получится.

– В общем так, – проигнорировала вопрос любимого родителя, уставившись на него в ответ. – Я хочу работать.

– Повтори, – отец округляет глаза, видимо, не веря в происходящее. Точнее, слегка теряясь от моих слов. – Что ты хочешь делать? – подаётся вперёд всем корпусом, чтобы отчётливо расслышать мою просьбу.

Наверное, он сейчас думает, что у него слуховые галлюцинации, или это все-таки подвох с моей стороны.

– Пап, прекращай, – я сейчас не готова отвечать на риторические и глупые вопросы, поэтому лучше сразу объясниться. И не ходить вокруг да около. – Я решила устроиться на работу, надеюсь, ты мне поможешь.

Отец замирает, не сводя своего пристального взгляда с моего лица. У человека небольшой шок из-за моей просьбы, и я его прекрасно понимаю. Слишком резко и неожиданно звучит моя просьба – надо же, как, оказывается, легко моего любимого папочку лишить дара речи.

Ну же, отмирай – я очень надеюсь, что ты мне поможешь в этой нелегкой задаче. Потому что я понятия не имею, с чего начинать – как правильно искать работу, и что там, на этой самой работе, надо делать.

– У тебя что-то случилось? – через какое-то время снова интересуется отец, вызывая у меня протяжный стон.

Непробиваемый, хоть я и подозревала, что он начнет задавать провокационные вопросы, услышав мое предложение. Но сейчас я не готова рассказывать в подробностях о настоящей причине, побудившей меня кардинально пересмотреть свой взгляд на жизнь. А отец продолжает сканировать меня напряжённым взглядом, наверное, в уме пытаясь проанализировать, в чём же подвох.

Если честно, то злость берет – неужели не верит в мои благие намерения? Вот уверена, если бы Захар пришел с подобной просьбой, то отец сразу же бросился бы ее выполнять, а со мной…

– Вы сами с мамой постоянно твердите, что я бездельница, нахлебница и лентяйка, – произношу на выдохе, закидывая сумочку на плечо. – Только и делаю, что сижу у вас на шее и трачу деньги на шмотки с клубами, – встаю со своего места, не сводя с отца взгляда. – Только почему-то Захару ты не отказал, когда он взялся за ум и решил поработать на благо нашей семьи, – намеренно делаю паузу, на протяжении которой папа хмурится. – Ладно, сама разберусь, раз ты помочь не хочешь, – отодвигаю стул, разворачиваюсь и направляюсь к выходу, полная решимости теперь так уж точно доказать всем окружающим, что и я чего-то стою.

Делаю шаг, второй, третий, как в спину мне прилетает грозное:

– Стоять! – замираю на месте, на пару секунд задерживаю дыхание в ожидании очередных нравоучений (на другое мои родители в принципе не способны), и поворачиваюсь к отцу лицом. – Сядь, – кивает головой на стул. – Я еще не закончил.

– Только без глупых вопросов, зачем да почему, – ворчу, возвращаясь на место. – Либо помоги, либо…

– И чем бы ты хотела заниматься? – отец игнорирует мою пламенную речь и откидывается на спинку кресла, делая вид, что готов внимать моим планам. Правда, тон его напряженный, видимо, до конца не верит в мою искренность, но я не обращаю внимания. Не в том я положении, чтобы тратить время впустую на глупые и никому не нужные обиды.

Не верит, да и черт с ним. Лишь бы помог. А там дело за малым.

– Понятия не имею, – пожимаю плечами, в двадцатый раз за последние два дня прокручивая ответ на этот вопрос. Сама себе его задавала, и сама же отвергала все варианты.

Решила оставить на волю случая – как пойдет. Возможно, отец что-то предложит, мне лишь бы с чего-то начать, а там буду действовать по обстоятельствам.

– Ты меня пугаешь, – мой родитель тяжело вздыхает и внимательно смотрит на меня, ища, наверное, следы наркотического воздействия. Или еще что похлеще, видимо, до конца так и не веря в мои благие цели. Я, конечно, понимаю, насколько моя просьба неожиданная и странная, но всё же хочется, чтобы он не сомневался в искренности моего внезапного желания. – Такие резкие перемены…

«Иногда жизнь неожиданно бьёт так больно, что ты невольно переосмысливаешь ценности», – мысленно отвечаю ему, а вслух лишь произношу:

– Пап! – звучит довольно резко, так как я больше не желаю снова и снова выслушивать о своем прошлом поведении. Была ветреной, непостоянной и эгоистичной – сама знаю обо всех моих грех, но зачем же постоянно об этом напоминать?!

Так и делать ничего не захочется, если постоянно будут меня упрекать, тыкая носом в то, о чем я хотела бы забыть. И изменить.

Отец ловит мой возмущённый взгляд и лишь машет рукой, усмехаясь. И я понимаю, что нравоучений не будет – он осознает, что нет смысла лить из пустого в порожное в миллионный раз.

– Да понял я, – хмыкает, начиная тарабанить пальцами по столу. Он всегда так делает, когда принимает важное решение или пытается решить какую-то проблему. Остается только ждать, и я набираюсь терпения.

Странно звучит – я и терпение. Но в дальнейшем это качество может пригодиться. Два дня штудировала Интернет, читая нужные статьи. «Как добиться желаемого», «Как вести себя в новом коллективе», «Как построить карьеру», – в общем, пособия для чайников вроде меня, которые ни черта в этом не смыслят.

– Может, ты что посоветуешь? – аккуратно пробиваю почву, прерывая затянувшуюся молчаливую паузу, которая уже начинает напрягать. – С чего-то надо начинать, – делаю паузу, а когда отец собирается мне что-то возразить, перебиваю: – Я прекрасно понимаю, что лузер во всём. И не претендую сразу на должность какого-нибудь начальника или твоего зама, чтобы тебя же тыкали носом в мои провалы. Но я обещаю, что буду стараться…

– Да это понятно, – отец напряжен, хмурит брови и весь мыслительный процесс отображается на его