Я усомнилась:

— Так Якудза меня и послушает.

— Послушает, ему все равно. Якудза сильно разбираться нестанет, не в его это правилах. Нет, как ни крути, а выбора не было у меня, —удручился Арнольд. — А так хоть лишний часок поживу.

“Но какою ценой! Ведь ему за предательство больше нашего отЯкудзы достанется, осиротеет его капустка”, — зашлась от жалости я — добраяженщина, да и воскликнула:

— А ну, поворачивай быстро оглобли!

— Что?

— Поворачивай, может, еще не обнаружили верзилы наш дурацкийпобег. Может, еще успеем залезть обратно в окно.

Арнольд грустно покачал головой:

— Не успеете.

— А вот и посмотрим! Давай, поворачивай!

— А что теперь поворачивать? Куда вы теперь успеете? Ужлучше поехали прятаться, хоть денек-другой, бог даст, поживем. А то, может,лучше нам отравиться? Вы как?

Я взбесилась:

— Да вы что? В своем вы уме?! Зачем мне травиться в полномрасцвете лет?

Арнольд с оскорбительным скептицизмом на меня посмотрел ипромямлил:

— Насчет расцвета вы погорячились, а отравиться нам непомешает.

— Да с чего я вдруг стану травиться!

— Со мной за компанию, — ответил Арнольд. — Оно как-тонадежней, организовать смерть себе самому. Надежней и безопасней. Якудза такизощренно умеет пытать!

— Что за панические настроения? — воскликнула я. —Поворачивай быстро назад!

— Какой смысл? Подруга ваша лежит, вон, без чувств. Вы-то вокно, может, сгоряча и залезете, а ее как туда затащить?

Я Арнольда обрадовала:

— Фрося моя не без чувств. Спит она, уморилась, по дебрямнабегавшись, силы молодые свои восстанавливает. Как раз к тому времени, как мыобратно вернемся, она окончательно силы свои восстановит да с ними и полезет натретий этаж.

— Вы уверены? Точно полезет? Боюсь, хуже не вышло бы.

Я заявила, больше рассчитывая на себя, чем на Фросины силы:

— Уверена! Полезет как миленькая! Если, конечно, еще успеем,если верзилы нас не хватились…

— Успеете! — радостно заверил Арнольд. — Если подругаздорова, значит успеете. Когда я уходил, “быки” только-только пулечкурасчертили и замахнулись на классику. Игра бесконечная, так что режутся вкарты, что те фраера, не управятся до прихода Якудзы.

С этими словами он повернул на сто восемьдесят градусов, а язакричала:

— Ура-а! На мины! Вперед!

Арнольд вздохнул с облегчение:

— Слава богу, есть у вас ум, возвращаемся.

Месяцем раньше. Япония. Провинция Акито. Резиденцияуважаемого в стране якудзы (одного из шести повелителей японской мафиознойорганизации) господина Судзуки Хаято, известного больше под именем Тацу —Великий Дракон.

Осень осмелилась “предать огню” дворец Тацу — ВеликогоДракона, — всевластного господина Судзуки Хаято. Бесстрашно подступив огнемкленов к усадьбе, осень ворвалась в сад пламенем низких японских рябин, зажглакусты бузины, разбросала охру вишен по камню террас, обдала багрянцем ольху,устремленную к ажурным пагодам дворца господина Судзуки.

Величественно парил прекрасный черно?белый дворец — точнаякопия Замка Окаяма — над пламенеющей лесной стихией провинции. Дорога, словнострела на излете, бессильно роняла себя с крутых сопок к дубовым резным воротам— за ними мерно и чинно текла жизнь шестого Тацу Большого Совета Якудзы —повелителя восьми кланов Вселенной, властителя судеб, великого господинаСудзуки Хаято.

Юдзан торопился: путешествие из России оказалось тяжелым идлинным, но нельзя опаздывать к Тацу. Стремительный джип соскользнул сасфальта, обузданный неистовым Юдзаном, недовольно заскрипел тормозами ипокорно зашуршал колесами по гравию двора, почтительно вкатываясь в воротазамка.

Чуть осклабив жемчужные зубы на свирепом азиатском лице,красавец Юдзан, поигрывая мускулами, стиснул руль обнаженной рукой — изумрудныйдракон ( татуировка, символ уважаемого клана могущественной Якудзы) ожил накоже, задвигался, казалось, взмоет и двинется на врага.

Бегло взглянув на часы, Юдзан с радостным облегчениемотметил:

— Успел.

Одно опоздание к Тацу — и мизинец с левой руки долой!

Легко выскользнув из машины, Юдзан резким движением задралподбородок, рисуясь перед охраной. Широким шагом двинулся к резиденции шефа:неистовый, злой, строптивый — шел, играя стальными мышцами, катил глазами“железную бочку”.

“Железная бочка” — древний прием самурая — незримая, ноочевидная, хоть и созданная волей воображения. Несуществующий, но грозный иразящий каток — гремит, раздвигает пространство, повергая в ужас противника.

Юдзан овладел приемом блестяще, — он шел один, но казалось,армия наступает…

— Эй, парень! — раздался насмешливый оклик. — Можноспросить, на кого бочку катишь? На самого Дракона?

Юдзан вздрогнул, испепелил глазами снобов-охранников ирешительно пресек их насмешки — дал достойный ответ:

— Многоуважаемый Судзуки Хаято, Великий Дракон, всем намотец. Он строг, но в нем одном справедливости мера содержится.

— Ладно уж, проходи, — не смея возражать очевидному, кивнулначальник охраны.

Красавец Юдзан нес важные вести и надеялся, что Тацу приметего без промедления, отложив все дела. Но, вопреки чаяниям, аудиенцияотложилась. Секретарь Тацу, строгий господин Ямасита, велел ждать, указав гонцуна место за ширмой, украшенной прекрасным рисунком по шелку.

Лишь опустившись на циновку, Юдзан понял как он устал. Заплечами остались сотни километров удручающего бездорожья российского ДальнегоВостока, где даже его мощный джип ежесекундно рисковал увязнуть без надежды напомощь. Затем была переправа на морском пароме, затем гонка по Японии и вот…Глаза Юдзана смыкались, голова клонилась все ниже и ниже…

Тацу — Великому Дракону — недавно исполнилось сорок семьлет. Долгий путь борьбы на опасном пути воина Якудзы (от простого “солдата” до“маршала”) сделал из Тацу философа, склонного к консервативным взглядам нажизнь и государственные проблемы. Войдя в пору зрелой мудрости, Тацу вдругосознал: истина в вине!

И… все свои капиталы, все средства кланов, которыми онуправлял стальной рукой, Тацу направил на производство, популяризацию и рекламусакэ. Тацу не смущало, что в Японии имелось уже более трех тысяч официальныхпроизводителей рисового вина. Великий Дракон свою миссию видел в том, чтобыраспространить сакэ, как традицию, по Вселенной.