Сигнала успокоиться не было.

Алабай оскалился, зарычал уже смелее.

Из пристройки неторопливо вышли один за другим трое бойцов. Вампир продолжал стоять невозмутимо, и троица разошлась по двору, встав боевым порядком. Они ожидали сигнала, чтобы вместе с собакой-сторожем броситься на одного, даром что безоружного и на вид измученного, не готового даже для порядка сопротивляться.

— Зачем цирк? — спросил Кобзарь, не сводя взгляда с алабая.

— А зачем вообще придумали цирк? — в тон ответил Вампир. — Развлечение.

— Ну, народ ходит, чтобы увидеть клоунов. Дрессированные звери как-то не греют. Знаешь, как обязательный довесок к шутам. Поэтому пусть твои рыжие займутся чем-то более полезным, чем выходить толпой на одного.

Он нарочно говорил громко. Бойцы должны были его услышать. И услышали — он заметил боковым зрением, как один, похожий на молодую обезьяну, нервно потянулся туда, где держал оружие.

— Тест на хамство, а, Лилик?

— Считай, прошел успешно. Говори, какие у тебя здесь тесты. Зачем спускаешь на меня собак?

— Я? — Вампир ткнул себя пальцем в грудь. — Если бы хотел, тебя тут уже рвали бы на клочки. Мне достаточно сказать Гоби, — он кивнул на собаку, — заветное слово.

— Гоби? Вроде есть пустыня такая…

— Гоби — это Гоблин, — спокойно пояснил Вампир.

— Ты назвал пса Гоблином?

— Глянь, на кого похож. Придумай иначе.

— Пусть, черт с ним. Твой песик. Как хочешь, так и зовешь. Сейчас ты показал, кто тут хозяин, — вздохнул Олег. — Будто я сам не знал. Теперь пусть меня и правда рвут. Если нет — поговорим, для этого приехал.

— А тебя звали сюда? — повысил голос Вампир.

— Ты только что спрашивал.

— А сейчас ты скажешь, чтобы слышали люди! Потому что иначе я не объясню своим, что тут делает мужик, которого ищут менты за убийство какой-то девки! У тебя земля под ногами горит, Лилик! И ты хочешь тут все поджечь!

— Мне некуда больше идти.

— Так почему ты решил, что ко мне можно после всего?

Донцов уже перекрикивал злобный собачий лай. Пес не бросился в атаку, потому что до сих пор не получил на это разрешение. По той же причине на своих местах оставались бойцы.

— Мне казалось, у нас все ровно.

— Мне тоже. Сейчас ты стратил.

— Значит, я тебя плохо понял. Ну, твои слова тогда. Когда ты говорил, чтобы я заходил в случае чего.

— Я плохо объяснил, — оскалился Вампир, впервые с момента встречи показав знаменитые угловые клыки. — Тут всегда подставят плечо, если есть проблемы с баблом. Благотворительный фонд для тебя открыт, хотя бочка не бездонная.

— Когда я попрошайничал?

— Никто тебя нищим не считает. Но разве не случалось несколько раз, что тебя грузили в машину после посиделок, а ты в кармане находил пару сотен баксов? Не подачка, на реабилитацию. Брал и молчал, разве нет?

— Хотел вернуть.

— Ой, Лилик. Критические дни у нашего брата мужика случаются даже чаще, чем у баб.

Или Кобзарю показалось, или Вампир понемногу менял гнев на милость.

Злой и добрый полицейский в одном лице.

— Что еще мне можно было?

— Да что угодно. Решу все, кроме проблем с ментами.

— Прошу прощения, гражданин Донцов, но вы имели точно такие же проблемы. И кое-кто из присутствующих их решил. Или нет?

Вампир спрятал клыки.

Махнул и кивнул одновременно.

Боец, похожий на молодую обезьяну, спокойно взял алабая за ошейник, отвел вглубь двора, в закуток между домом и сауной. Двое других, будто ничего не случилось, вернулись туда, откуда вышли. Вмиг стало тихо, но оттого и неспокойно.

— Иди. — Вампир показал на небольшой, крепко сбитый деревянный сарайчик, сам двинулся первым.

Внутри, кроме широкого, пригодного для любых работ станка с прикрученными тисками, имелись полочки с разложенным инструментом. Возле противоположной стены примостился старый, советской модели диван-«книжка». Его покрывал потертый гуцульский «лижнык», из той сувенирной продукции, которую продают вдоль главных трасс вместе с деревянными массажерами, скалками и кухонными досками. Больше тут мебели не было, и Вампир пристроился возле станка, опершись о него задом. Кобзарь же прикипел взглядом к дивану — только теперь почувствовал, как вымотал его этот странный день. Он уже потерял все, что имел, потому что не мог вернуться в берлогу, оставил на улице машину, в ней — ноутбук. Все имущество на нем, в кармане — паспорт, а деньги — слезы.

Без разрешения сел.

И будто кто-то толкнул его, прижал: он повалился на спину, раскинул руки, зажмурил глаза. Голова кружилась, тело трясло, словно с головы до пят пускали ток. Кто-то будто ватой уши залепил, и слова Вампира пробивались сквозь заглушки:

— Вот так, правильно. Лежи и слушай. Ты, Лилик, не включай героя. Не отмазал ты меня от цугундера тогда, пойми. Я не убивал Золотого. Ты сделал свою работу, доказав это. А толковая работа — не подвиг. К тому же меня все равно закрыли, снова не за хрен собачий. Ничего я тебе не должен, ничем не обязан. Хорошее отношение разве что, в наше время это немало, согласись.

Кобзарь разлепил веки. Перед ним уже ничего не прыгало и не шаталось. Прикрыв глаза ладонью, он спросил:

— Травить собаками — хорошее отношение?

— Тебя без меня, вижу, затравили.

— А вот тут ты прав. — Олег опустил руку. — Даже не знаешь насколько.

Вставал он не резко, чтобы удержать мир вокруг себя. Сел, даже устроился на диване поудобнее. Заговорил, выложил Вампиру все, что случилось с утра и до сего времени. Тот не перебивал, но как только Кобзарь закончил и вытащил сигареты, прикрикнул:

— Прячь!

— Ты чего?

— Тут не курят.

— Тут?

— На моей территории.

— Дымил же недавно, как паук.

— Теперь нет. Никто не курит и не пьет, кстати. Хочешь остаться — сиди, сопи в две дырки, терпи.

Олег хмыкнул:

— Вдруг начали заботиться о здоровье.

— Давно пора.

— Хорошо. Так понимаю, могу все же у тебя перекантоваться.

— До завтра. Как исключение. Поверю, что дуракам везет и ты не привел никого на хвосте.

— Дай тебе Бог здоровья. — Олег скривил уголок рта, имитируя улыбку.

— Теперь о твоих проблемах. — Вампир снова выставил клыки. — Ты до сих пор не понял, что тебя ведут?

— Кто и куда?

— Это ты сам должен вычислить, Лилик. Но если бы имел время спокойно обмозговать и прокачать ситуацию, увидел бы вот что. — Он облизнул клыки языком, прикрыл их верхней губой, скрестил руки на груди. — Говоришь, тебе сперва брякнули, тут же дали старт убегать. То «беги» иначе не назовешь. И ты рванул, в чем был. Хотя если бы тебя хотели подставить, подбросить труп и стреножить неизвестно зачем, ни о чем бы не предупреждали. Согласен?