– Мы не можем просто лечь в постель? – Вивека подняла на него смущенный взгляд.

Миколас не сразу понял, что она говорит. Он-то решил, что им предстоит долгий и неприятный для него разговор.

– Да, – неуверенно ответил он. – Пойдем.

Она прижалась к его плечу и поцеловала в шею. Миколас ощутил, что волны в душе улеглись и наступает покой.

Каждое утро после ночи, большую часть которой они занимались любовью, Вивека просыпалась одна. И каждый раз она задавалась вопросом, связано ли это лично с ней? Неужели ничего в ней не кажется Миколасу привлекательным? Или он действительно не подпускает к себе никого, боясь привязанности? Но ведь он должен понимать, что такое отношение ей неприятно? Впрочем, возможно, понимает, но ему это безразлично.

Она много раз мечтала о том, какими будут ее отношения с мужчиной, и, конечно, не думала о том, что они станут такими потрясающими и откровенными в постели и холодными за ее пределами. Может, она слишком многого просит у жизни?

Вивека становилась все более чувствительной к тому, что говорил ей Миколас, но изо всех сил старалась не принимать это близко к сердцу. Вскоре постоянное взвешивание и оценка его фраз ее утомили.

В поездках было еще труднее. Присутствие деда за столом разряжало атмосферу, и разговор протекал оживленнее.

Миколас брал ее с собой в поездки на многочисленные мероприятия по всей Европе, и ей приходилось каждый раз что-то придумывать, чтобы проводить с ним время и днем.

– Утром я могу сходить в художественную галерею, пока у тебя деловая встреча, – сказала Вивека. Так начинался, как правило, каждый их разговор. – Или ты тоже хочешь пойти? Можем сделать это днем.

– У меня будет время после ланча.

– Это выставка детских рисунков, – уточнила она. – Ты уверен, что тебе будет интересно.

– Я никогда не любил искусство в любой его форме, но, если хочешь, я пойду с тобой.

В такой ситуации у Вивеки появлялось ощущение, что она крадет ценное для него время, а он милостиво соглашается внести ее в график своих встреч.

Позже он медленно ходил по залам, рассматривая работы, а Вивека топталась рядом и осторожно расспрашивала, что он об этом думает. Ей хотелось рассказать ему о своих детских мечтах, о том, что она любила, а что нет, узнать, рисовал ли он, когда был маленьким.

В результате Вивеке легче было найти общий язык с незнакомыми людьми в баре, чем с Миколасом. Впрочем, если она начинала что-то рассказывать, он всегда внимательно слушал, а она потом гадала, была это игра или настоящий интерес. Ведь если бы он хотел проникнуть в ее внутренний мир, он, наверное, сам бы задавал вопросы. К сожалению, этого никогда не случалось.

Сегодня Вивека решилась рассказать о своем увлечении древнегреческой мифологией и живописью. Ей было так приятно, что впервые за долгое время об этом можно с кем-то поговорить, что она рассказала даже больше, чем намеревалась.

– А я ведь тоже когда-то получила приз, – призналась Вивека, наморщив нос. – За картину. В школе я рисовала акварелью и была уверена, что стану знаменитым художником. – Она рассмеялась. – Всегда мечтала поступить в школу искусств, но этого так и не случилось.

Совсем короткий разговор, спонтанно произошедший с приятными людьми, владельцами сети отелей. Она их уже встречала раньше.

В глубине души Вивека была горда собой. Она хорошо держалась и даже приятно проводила время на таких мероприятиях, встречалась с интересными людьми, иногда находила время пройтись по магазинам.

Потом она разговорилась с Адарой Макрикоста, сначала о живописи, потом о ее планах по развитию сети отелей. Адара была генеральным директором фирмы, принадлежащей ее семье.

На вопрос о том, чем занимается она, Вивека ответила уклончиво, не решаясь открыто признаться, что ведет жизнь любовницы богатого мужчины и помогает ему войти в мир влиятельной элиты.

– Почему ты раньше мне об этом не рассказывала? – спросил Миколас, когда Адара и Гидеон отошли. – О желании изучать искусство, – добавил он, поймав ее вопросительный взгляд.

Сердце сжалось, она сглотнула ком в горле. Потому что тебе это неинтересно.

– Мне было сложно найти на это время. Я думала, что могла бы посещать занятия вечером, после работы, но Хилди нельзя было оставлять одну. Кроме того, я понимала, что вскоре мне предстоит жить одной и надо позаботиться о том, чтобы найти достойную работу, а не тратить время на пустяки, за которые никто не заплатит ни гроша.

Вивека пристально смотрела на Миколаса, стараясь угадать, как он себя поведет.

– Но сейчас тебе не нужно думать об оплате счетов. Ты вполне можешь заниматься тем, что тебе нравится.

– Где? И с какой целью? Мы ведь постоянно в поездках, и я не знаю, как долго останусь рядом с тобой. Нет, сейчас в этом нет никакого смысла.

Потом ей будет еще больнее, если мечта, едва начав воплощаться, опять ускользнет от нее. Или Миколас хочет сказать, что они вместе надолго?

Вивека вгляделась в его лицо, надеясь найти хоть малейшее подтверждение своим мыслям, но тщетно.

Под надетую им непроницаемую маску невозможно было проникнуть, и это придавало их отношениям еще больше напряженности и окончательно испортило поездку обратно в Грецию.

Проснувшись утром в постели Миколаса, Вивека опять принялась думать о его поведении. Они вернулись вчера очень поздно и легли почти на рассвете. Вивека боялась пошевелиться, чтобы ненароком не разбудить его, и наслаждалась редкой возможностью побыть рядом с ним.

Это был самообман, который женщины – матери и дочери – часто считают настоящим вниманием и заботой. Как бы далеко Миколас ни был от нее в течение дня, она ощущала связь с ним, интимные отношения только подтверждали это. В постели они занимались любовью. Его поцелуи и ласки были наполнены чувствами и доставляли не только физическое наслаждение. Сейчас, лежа рядом, обнаженная, она получала все, о чем мечтала. В такие моменты она его любила.

Дыхание Миколаса изменилось, он пошевелился и, медленно подняв руку, повернулся к ней. Счастье заполняло всю ее и готово было выплеснуться наружу. Она не решалась ничего сказать, боясь нарушить гармонию.

Миколас прижался губами к ее плечу, и она почувствовала эрекцию. Рука его скользнула вниз по животу, и он удовлетворенно ухмыльнулся, понимая, что она готова принять его.

Вивека чуть не задохнулась от прикосновений. Протянув руку, она взяла презерватив с тумбочки, протянула ему и прижалась в томительном и сладком ожидании. Перевернув ее на живот, он вошел в нее, горячее дыхание и поцелуи обожгли ей затылок. Нет, она ему небезразлична.

Вивека уже не испытывала боли, лишь наслаждение. Она и не представляла, что ее тело способно на такое. Это было восхитительно, превзошло все ее ожидания. Минуты, проведенные рядом, усилили ее возбуждение, и оргазм наступил быстрее, был по-новому ярким.