Миколас бормотал ей на ухо ласковые слова по-гречески и терся щекой о ее плечо. Он говорил, как она красива, как ему хорошо с ней.

Он приподнялся на руках, и движения его стали более напористыми. Сейчас она не имела ничего против столь агрессивной манеры. Он проникал в нее так глубоко, что внутри ее стало разгораться пламя, и ей это нравилось. Его страсть передавалась ей и захватывала, даря непривычные ощущения.

– Не сдерживайся, – прорычал Миколас.

Никогда раньше он не позволял себе быть столь безудержным.

Вивека кричала, взлетая на волнах блаженства. Тело Миколаса одновременно сотрясалось над ней, в экстазе он сильно сжал ее и уперся головой в плечо. Толчки не прекращались, и она будто впала в забытье, потеряв счет оргазмам, следовавшим один за другим.

Когда все закончилось, Вивеке казалось, она не чувствует своего тела. Она медленно приходила в себя, но сердце еще бешено колотилось, покрытое потом тело горело. На нее давил вес его тела, ноги их переплелись, они словно стали единым целым, даже дышали в унисон.

Это был самый прекрасный момент ее жизни. Теперь она знала точно, что любит Миколаса. Однако он не испытывает к ней ничего похожего на это чувство.

Миколас словно побывал в раю. А потом его вызвал дед, настало время вернуться в мир, где случаются плохие дни и хорошие дни. Теперь, узнав, что такое рай, он замкнулся в себе еще больше. Но и отказаться от этого, от нее – он уже не мог.

Сегодняшнее утро было особенным. Он намеренно старался покинуть спальню раньше, чем проснется Вивека, чтобы не ощущать на себе ее воздействия, которое останется с ним до самого вечера. Воспоминания о ней вызвали сладостную боль в паху. Из запуганной девственницы Вивека превратилась в богиню секса, околдовавшую его своей чувственностью.

Можно ли отказаться от такой женщины? Как лишить себя радости обладать ею? Не отдавая себе в том отчета, она полностью подчинила его себе, он думал только о том, чтобы оказаться с ней в одной постели, прижаться к ее обнаженному телу. Он содрогнулся, вспомнив, как она водила кончиком тонкого пальца по его ладони, будто рисуя узоры.

Хватит. Это надо немедленно прекратить.

Он заставил себя отодвинуться от нее и подавить мысли о том, что угрожало его спокойствию и умению всё всегда контролировать.

Но он не мог совсем забыть о ней. Его тело помнило каждое прикосновение и то пьянящее наслаждение, которое она дарила. И эти чувства проникали сквозь толстую кожу внутрь его, в самую душу. Миколас встал с постели и обернулся. Она лежала к нему спиной в той же позе.

Не сдержавшись, он вернулся и тронул ее за плечо. Внезапно ему захотелось увидеть ее лицо. Ахнув, Вивека повернулась, смахнула выступившие на глазах слезы, потом растерянно заморгала и отвернулась.

Сердце его сжалось от неприятных мыслей.

– Мне казалось, тебе было хорошо.

Он мог поклясться, что она испытала тот же восторг, что и он. Он помнил, как сотрясалось ее тело, как она кричала от наслаждения. Неужели он обманывает себя или что-то не знает об этой женщине?

– Скажи, если считаешь, что я был слишком грубым. – Он принялся ругать себя за несдержанность. Вивека, наверное, не была к этому готова.

– Дело не в этом, – сказала она с легкой тревогой. Потерев глаза ладонью, Вивека перекатилась в кровати и села на край. – Я привыкла бояться секса, а теперь он мне нравится.

Ее обнаженное тело покрылось мурашками, и она обхватила себя руками.

– Я так благодарна тебе. – Она подняла глаза и улыбнулась. – Скажи, чем я могу тебе отплатить?

И все же это не были слезы благодарности. Миколас вернулся в тот момент, когда неосторожно позволил себе сказать ей, чтобы она не думала о плохом, обещал помочь, посоветовал действовать в своих интересах, и теперь она пытается выяснить, сможет ли остаться с ним подольше.

Я не знаю, как долго мы будем вместе.

Ему и самому неприятно было сознавать, что настанет момент, когда ей придется уйти от него.

– Вивека. – Произнести ее имя было непросто. – Я предупреждал тебя, что не стоит ожидать многого.

Улыбка сползла с ее лица, и он почувствовал себя жестоким подонком. Она смотрела так, будто он ее предал или ударил.

– Пожалуйста, не надо… – начал он.

– Что? Не надо хотеть?

– Я не хочу, чтобы тебе было больно. Не надо испытывать благодарность.

Вивека фыркнула.

– Не учи меня, что мне чувствовать. Или ты и это хочешь контролировать. Интересно, как? – Она прижала руки в груди. – Все, что здесь, – это мое. Я имею право чувствовать, что хочу, черт возьми.

Голубые глаза сверкали, но было в них и еще что-то незнакомое. Миколас боялся дать этому определение. То, что он видел, пугало. Особенно сейчас, когда она смотрела на него с нескрываемым отчаянием во взгляде.

– Я не путаю страсть с влюбленностью, – продолжала Вивека. – Ты ведь об этом думаешь? – Она встала, прошла к стулу и, взяв его рубашку, поспешно надела. Запахнув ее, она сгорбилась, словно на нее давила тяжесть всех переживаний. – Моя мама совершила эту ошибку, но я нет. Я знаю разницу.

Миколас сжал руки в кулаки, и собственная реакция стала для него неожиданностью. Он едва не сказал ей, что их связывает не только секс. Что, входя в зал под руку с Вивекой, он испытывает чувство гордости. Ему нравится, что она делится с ним воспоминаниями о прошлом, пусть и обрывочными. И теперь, когда она выглядит такой потерянной, его сердце разрывается от боли.

Разумеется, он не собирался говорить ей о своих чувствах, вместо этого он произнес:

– Сегодня я отправлю запрос, выясню, как продвигается расследование. По делу твоей матери, – пояснил он, когда она бросила на него растерянный взгляд.

Она фыркнула и разочарованно покачала головой.

– Спасибо.

– Где сегодня твоя голова? – спросил Эребус, глядя исподлобья на Вивеку. Она и не заметила, как они начали играть в нарды. Последний раз она играла с Триной, когда они были детьми, но быстро вспомнила правила. Теперь они играли с Эребусом почти ежедневно, если он был дома и не занят делами.

– Это из-за разницы во времени, – улыбнулась она.

– В этом доме не лгут друг другу, моя дорогая.

С каждым днем этот пожилой мужчина нравился ей все больше. Ему, похоже, тоже было приятно ее общество. Он называл ее «моя маленькая невестка» и часто говорил комплименты.

– Мне не нравится, что вы летите в Париж. Я скучаю, когда ты уезжаешь.

В жизни Вивеки не было отца, но рассматривать в этой роли ушедшего на покой криминального авторитета было безумием. Однако ей было приятно, что о ней кто-то думает, и ей не хотелось расстраивать старика рассказом о том, что она страдает из-за отношения к ней его внука.