Македонии в пучину новых междоусобных войн. Но Александр, старший сын Филиппа и возможный инициатор его убийства, был уже совершеннолетним и смог справиться с ситуацией. Совершив два молниеносных похода на север и запад, он обеспечил безопасность границ своего государства, и греки были потрясены новостью о разрушении Фив. В 334 г. до н. э. Александр вернулся к реализации плана отца и во главе войска пересек Геллеспонт, начав свой знаменитый поход, в результате которого была уничтожена Персидская держава, а сам правитель Македонии проник на территорию Индии настолько глубоко, насколько хватило сил у его воинов.

Обретение обширных территорий открыло перед древнегреческими городами новые перспективы. Сам Александр больше не нуждался в их войсках или в их одобрении. В борьбе между его преемниками, могущественными правителями эпохи эллинизма, греческие полисы сыграли далеко не самую важную роль, хотя их престиж все еще что-то значил. К тому же Греция все еще считалась колыбелью цивилизации. Сами полисы не смогли смириться с местом, которое им пришлось занять в этом новом мире. Афиняне в 267 г. до н. э. отчаянно сражались во время Хремонидовой войны против правителя Македонии Антигона Гоната. Спартанские цари-реформаторы Агис IV и Клеомен III попытались возродить древний суровый образ жизни, но жестокие меры, которые последний предпринимал после сиюминутных побед, заставили объединиться против него большое количество могущественных людей. Расширение Этолийского и Ахейского союзов в III в. до н. э. стало свидетельством того, что греки все еще способны создавать новые политические образования. В тихих провинциалов их превратило только римское завоевание.

Отличительной чертой политической жизни древнегреческих полисов стал ярый и воинствующий сепаратизм. Политические институты, созданные каждым из них на своей небольшой территории, были более открытыми, и отдельный гражданин мог принимать в их работе гораздо более активное участие, чем где бы то ни было прежде, но возможно, оно было только в совсем небольших государственных образованиях. Представительная власть, которую вершили делегаты, избранные в центральный орган, не была чем-то совсем новым для более крупных государств, но она никогда не заменяла прямую власть собранием всех полноправных граждан, принимавших решения даже в олигархических государствах, где их число было очень небольшим. Даже в более крупных государствах политическая и общественная жизнь шли рука об руку, чего не случилось бы, если бы управленческие решения принимались в далекой столице. Даже жители маленьких полисов, для которых подлинная независимость была в эпоху классики недостижимым идеалом, самостоятельно решали очень многие вопросы местного значения и не так легко сдавались более могущественному соседу. Считая себя греками, жители каждого города сдерживали свои эмоции, и более сильное государство не могло требовать, чтобы они проявляли лояльность через силу. Таким образом, все попытки создания более обширного государства провалились. Наибольшие надежды подавала держава, созданная в V в. до н. э. афинянами, благодаря их подробно описанному в источниках гнету, но даже им не удалось достичь того этапа, который благополучно миновали римляне и на котором гордость за свою независимость отходит на второй план перед величием центральной власти.

Достаточное число греков объединилось, чтобы противостоять вторжению персов в 480 г. до н. э., но это больше не повторилось. Данный факт связан не только с сепаратизмом отдельных городов-государств, но и (в еще большей степени) с его разрушительным воздействием на стабильность каждого отдельного полиса. Не важно, сторонником какой формы правления: олигархии или демократии – был грек, его искренне беспокоило, как выглядят и работают политические институты в его родном городе. Если они ему не нравились, он мог найти поддержку или убежище в каком-нибудь соседнем государстве, жители которого разделяли его взгляды. Основные политические вопросы, имевшие жизненно большое значение, нельзя было решить на уровне всего народа. Но их снова и снова решали путем борьбы на уровне, который мы назвали бы муниципальным. Политическая болезнь древнегреческого полиса даже получила собственное название – стазис. Вероятно, это слово изначально обозначало отношение или позицию, которые человек занимал по поводу того или иного общественно значимого вопроса. Но его значение было расширено до обозначения группы людей, объединенных общей политической целью, или просто состояния борьбы между этими сообществами. Тот же дух противоречия неизбежно влиял на все обсуждения важных политических проблем, вопросы войны и мира, на заключение и поддержание союзов, использование общих денег и т. д.

Перечислим основные факторы:

1) стремление к независимости города;

2) прямое, а не представительное управление;

3) постоянная склонность к распрям.

Все они, несомненно, внесли свой вклад во все усиливавшуюся сумятицу, царившую в рассматриваемом нами регионе в IV в. до н. э., и в конце концов привели к потере греческими городами-государствами независимости, но в целом политическая история может навевать что угодно, кроме уныния. Размышляя об основном вопросе, связанном с внутренними разногласиями, следует вспомнить, что проявить себя древнегреческим государствам позволила только относительная открытость их политики, в то время как подданные персидского царя могли выбирать лишь между подчинением центральной власти или восстанием против нее. История Древней Греции стала первым примером реализации идеи о том, что члены общины должны голосовать и принять решение большинства. Вполне возможно, что именно в Греции данная концепция была воплощена в жизнь впервые в мире. Вместе с ней на свет появились новые виды политической деятельности, недоступные жителям государств, власть правителей которых ничем не ограничена.

Глава 5

Племена и родовые объединения

В предыдущих главах упоминались разновидности племенной организации, существовавшие в разных частях греческого мира, и рассказ о древнегреческом обществе, очевидно, следует начать с характеристики объединений, в которые входили греки и которые были обусловлены почти исключительно организационной структурой отдельного города, способами создания армейских подразделений и принципами, по которым население было разделено на группы в административных целях. Однако при проведении подобных исследований может возникать определенная путаница, связанная с существованием двух разных организационных принципов – территориального и родового (гентильного).

Территориальная организация не сопряжена с какими-либо трудностями. Все мы к ней уже успели привыкнуть, живем в административных округах и государствах, в избирательных округах и районах и т. д. Сложнее представить совершенно другую систему, в рамках которой люди распределялись по объединениям, основанным на родственных связях. Подобная организация общества основывается (по крайней мере, теоретически) на общем происхождении, вследствие чего человек может оказаться на военной службе или на каких-то работах вместе с дальними родственниками, живущими в другой части страны, а не со знакомыми и привычными ему людьми, обитающими на той же улице или в той же деревне. Несмотря на это, гептильная организация представляет собой широко распространенное явление, и свидетельства о ее существовании в далеком прошлом можно найти в истории почти всех