– Адвокаты отмажут. В тюрьму он точно не сядет.

– Я тоже такого мнения, но сил и нервов эта история отнимет у мужчины изрядно. И если будет доказана даже малейшая причастность к смерти жены, ее имущество он унаследовать не сможет.

– Но если есть завещание…

Но Слава перебил ее:

– Так мы едем или нет? Если поедешь со мной, в дороге обо всем поговорим. Если нет, я еду один.

– Едем!

Нате хотелось продолжить увлекательный разговор. К тому же она понимала – Слава прав, в этом доме Ната и так слишком уж засиделась.

И, сев в машину к Славе – а у него оказался вполне приличный корейский внедорожник, – она произнесла:

– Ведь известно, что Елизавета Николаевна написала завещание в пользу мужа.

– Пусть хоть двадцать раз будет написано завещание. Но уголовное деяние, совершенное против наследодателя, начисто лишает наследника возможности вступить в права наследования. Другими словами, если будет доказано, что это муж довел жену до самоубийства, то стать ее наследником он не сможет.

– А кто же тогда будет наследником Елизаветы Николаевны?

– Дети. И я думаю, что любой из них, за исключением бедной Аленушки, может оказаться замешанным в этой мутной истории. Если Валентин Петрович, образно говоря, вылетит из числа наследников, то остальные трое могут наследовать нехилый куш.

– Почему трое? Детей четверо. Светлана, Георгий, Роман и Аленушка.

– Вряд ли последняя сможет сама распоряжаться своей частью состояния матери. Ей потребуется опекун.

– О чем и речь! Кто-то из остальных троих возьмет над ней опекунство и прибавит ее долю к своей. Или вообще все трое станут опекунами сестры, тогда ее долей смогут пользоваться все. В любом случае жизнь бедной Аленушки с такими опекунами вряд ли станет слаще. Родная матушка хоть навещала ее, а эти трое к больной сестре никакого интереса не проявляли. За все время, что прошло с момента исчезновения Елизаветы Николаевны, никто из них даже не удосужился узнать, как там Аленушка. Что она есть, что ее нету. Даже лучше, если ее вовсе не будет, мороки меньше. Сживут они ее со свету, вот и весь сказ.

В ответ Слава напомнил ей, что для начала Аленушку нужно найти.

– А никто из деток Валентина Петровича, похоже, не знает, куда подевалась их сестренка.

– А в «Силикатчике» ее нету?

– Сейчас нет. А была ли Аленушка там, это нам с тобой и предстоит сегодня разузнать. Одно ясно, Елизавета Николаевна никого из трех своих детей в свой план посвящать не стала.

– Знала, что моментально донесут о ее затее своему папаше.

– Елизавета Николаевна за помощью обратилась к своим подругам – Антонине и Анне. С Антониной мы уже имели удовольствие разговаривать, она выглядит совершенно раздавленной свалившимся несчастьем. Да и здоровье у нее слабое.

– Вряд ли она могла оказать существенную поддержку Елизавете Николаевне. А вот Анна Семеновна – дело другое. Она и подвижнее, и моложе.

– Как ты сказала?

– Моложе. Анна Семеновна моложе Антонины.

– Да, тут ты права, – задумчиво произнес Слава. – Елизавета Николаевна и Анна Семеновна – ровесницы. Они вместе учились. Отсюда и дружба. А вот Антонина гораздо старше. Разница в возрасте между ней и Елизаветой почти двадцать лет.

– Ну и что? Бывает, что и разные по возрасту люди умеют находить общий язык.

– Просто я вдруг подумал, что мы совсем не представляем, где эти двое могли познакомиться друг с другом. Ты не знаешь?

– Нет.

– А что вообще тебе известно про эту Антонину?

Ната с готовностью изложила ему историю про двух злых дочерей, выживших родную мать из дома. Слава слушал неожиданно внимательно. Время от времени он задавал уточняющие вопросы.

– А как назывался тот город? А как зовут дочерей? А фамилию Антонины ты знаешь?

Увы, ни на один из этих вопросов Ната не смогла дать вразумительного ответа. Никаких подробностей из жизни Антонины она не знала.

Зато разговор помог скоротать дорогу до «Силикатчика», дачного массива, в котором нашла свой конец Елизавета Николаевна. Последние километры пришлось преодолевать по порядком разбитой грунтовой дороге. Причем разбита она была очень странно. Сначала – вполне приличная, засыпанная гравием и плотно утрамбованная. Но уже спустя километр начинались ухабы, рытвины и сплошная тряска и головная боль. Потом кусок, выложенный асфальтовой крошкой, и за ним снова ямы да колдобины.

– Не пойму, почему так?

– Правда не понимаешь?

– Нет.

– Мы с тобой проехали мимо четырех садоводств. В двух из них председатели – честные люди, проживающие выплачивают членские взносы, на которые и осуществляется ремонт проходящего мимо них участка дороги. Зато другие два садоводства в руках бездельников или воров, членские взносы разворовываются или просто не собираются, там дорога в ужасающем состоянии.

– Но это же глупо. Какой смысл ремонтировать кусок дороги, если вся она целиком в плохом состоянии?

– Глупо или нет, такова природа человеческой натуры. Каждый лелеет свое, тратиться на чужое люди не желают. Кто из принципа, кто из скупости, кто просто потому, что не считает нужным об этом даже задумываться.

Ната вертела головой то направо, то налево. Но по обеим сторонам дороги стояли совершенно одинаковые домишки, обшитые вагонкой или сайдингом. Небольшие одноэтажные домики с мансардой, предназначенные для летнего отдыха на природе на своих шести сотках счастья. Ничего не выдавало в них того, что хозяева одних более процветают, нежели другие. Так отчего же в одном месте дорога была гладкой и ухоженной, а в другом сплошные слезы? Получается, не от тугого кошелька происходило такое, а от чего-то совсем другого.

Пока Слава давал Нате пояснения, он потерял дорогу. Свернул куда-то не туда, потом решил срезать, заблудился окончательно и потратил много времени, чтобы вновь выправить свой курс.

Когда впереди появилось здание администрации СНТ «Силикатчик», детектив вздохнул с облегчением:

– Ну вот! Мы приехали!

Приятно было видеть, что дороги в «Силикатчике» выглядят обустроенными. Пусть асфальта тут и не наблюдалось, но все ямы были аккуратно засыпаны щебнем, после дождя на такой дороге не будет луж. И кусты вдоль обочин были подстрижены, так что ветки не царапали лакированные бока проезжающих машин.

Но Слава вновь выглядел озабоченным. Последнюю четверть часа он пытался дозвониться до Анны Семеновны, но у него не получалось.

– Не понимаю, почему Анна Семеновна не отвечает. Передумала? Могла бы тогда предупредить нас, чтобы не тащились к ней в такую даль. Мы же четко договорились, что я приеду. Она специально задержалась, хотя несколько раз повторила, что ей страшновато находиться одной в доме, в котором недавно умер человек. Потом сказала, что если так надо для дела, то она задержится, но будет ждать меня у соседки.