По крайней мере хотелось в это верить. Как бы я ни бравировал перед Томом, мне тоже было страшно. Не хватало только найти ещё одно тело!.. Но придётся войти в дом. Выбора не было.

Я потащил Тома к задней двери.

* * *

В доме было темно. Солнечные лучики пробивались сквозь щели в ставнях, позволяя худо-бедно видеть. Первый этаж не делился на переднюю и заднюю комнаты, как в нашей аптеке. Он являл собой одно длинное загромождённое вещами помещение – мастерскую Хью.

Здесь не было разгрома и следов ограбления. И – хвала пресвятому младенцу Иисусу – никаких мёртвых тел тоже не было. В целом мастерская выглядела так же, как и в нашей аптеке: комната с луковицеобразной печью в углу. Я мечтал, что в будущем, когда у меня появится собственная аптека, я обустрою всё точно таким же образом…

«Если у тебя до сих пор есть будущее», – напомнил я себе.

В мастерской явно никто не работал довольно давно. И камин, и печь были холодными.

– Что мы ищем? – спросил Том.

– Чётвертый у Хью. – Я вытащил из-за пояса учителя страницу счётной книги. – Как и говорится в послании.

– Четвёртое что?

Я понятия не имел. Мастер Бенедикт явно ожидал, что я найду ответ, но он был гением в такого рода вещах. Иногда он забывал, что другие – а именно я – не так хорошо разбирались в головоломках, как он сам. Хуже того, его мозг работал странным образом. Я надеялся, что, как только мы попадём внутрь, решение придёт само. Меня охватило странное беспокойное чувство, но если не считать этого – я видел только старую мастерскую.

Так и не дождавшись озарения, я поднялся наверх. На втором этаже находилась комната жены Хью. А также кухня, полупустая кладовка и столовая. На обеденном столе стояла одинокая миска с ложкой в ней; на дне застыли остатки буроватого рагу. Рядом торчал огарок свечи; пурпурный воск застыл на столешнице из отполированного орешника.

На третьем этаже располагались три спальни и комната для шитья. Две спальни были набиты куклами и разными вычурными вещицами – комнаты дочерей Хью. Последняя – более тесная и скромная – вероятно, предназначалась для горничной. Я понятия не имел, что здесь могло бы представлять интерес для моего учителя.

На последнем этаже находились ещё две спальни. Одна из них, явно не девичья, была, однако, столь же хорошо обставлена, как и комнаты внизу; здесь стояла кровать с балдахином, покрытая аквамариновым бархатом. Вторая спальня явно принадлежала самому Хью.

Она была обставлена примерно так же, как и комната мастера Бенедикта. Простая кровать, тумбочка, заваленный бумагами письменный стол у окна. Даже мебель выглядела так, словно её сделал тот же плотник. И на полу так же возвышались стопки книг – хотя и не в таких количествах, как у мастера Бенедикта.

Простыни были скомканы. На полу, рядом с книгами, лежали остатки буханки хлеба. Я постучал по ней ногтем. Хлеб оказался твёрдым, как камень.

– Тут никого не было несколько дней, – вынес вердикт Том и оглядел бумаги на столе. – Мы должны всё это прочитать?

Неплохая идея для начала. Я сел за стол и принялся перебирать бумаги Хью. Том открыл шкаф и обыскал одежду, методично выворачивая карманы.

Среди записей было много рецептов, заметок и общих рассуждений о травах и разных смесях. В поисках «четвёртого у Хью» я просмотрел четвёртую страницу, пробежал глазами четвёртые строки на каждом листе, прочитал четвёртые слова. Ничего особенного. Вдобавок мне трудно было сосредоточиться. Острый угол кубика упирался мне в ногу. И, хотя приятно было иметь при себе пояс учителя, его швы начали натирать кожу. Он предназначался для ношения поверх одежды, а не на голое тело. Я развязал его и кинул на кровать.

После событий прошедшей ночи у Тома было столько же причин любить этот пояс, сколько и у меня.

– Это действительно нечто, – сказал он.

Том сел на пол, расставив ноги, словно ребёнок, и принялся один за другим вынимать из кармашков флаконы. Его желудок заурчал, как тигрёнок.

– Видимо, тут нет ничего съедобного, да? – спросил он с затаённой надеждой.

– Ну, вот это съедобно, – отозвался я, кивая на флакон в его руке. – В каком-то смысле. Это касторовое масло.

Том скривился.

– От него у меня понос.

– Так и должно быть. – Я отложил бумаги и уставился на страницу из счётной книги. – Или вот рядом с ним сироп таволги. От него еда тоже из тебя выйдет, но с другой стороны.

– Если ты пытаешься испортить мне аппетит, – сказал Том, – то тщетно.

Мне тоже хотелось есть. Я ушёл из дома слишком рано, не позавтракав, а теперь мы пропустили и обед. Я подумал, не заглянуть ли в кладовую Хью, но заставил себя остаться за столом, снова и снова перечитывая текст на листке. Я вдруг осознал, что мы до сих пор не поняли, для чего нужны некоторые части послания. Например, едва обратили внимание на слова «кон. от. меч» в конце второй строки. Мастер Бенедикт ничего не написал бы просто так. Наверняка это часть подсказки.

Вопрос в том, как это расшифровать? Точка может разделять слова. Или же это означает что-то другое. Сокращение, например. А может – и вовсе ничего. Просто отвлечение внимания, чтобы направить чужака по неверному пути. «Кончик от меча?» Конец меча? Остриё меча, может быть?.. «Тонок меч»? Тонкий меч? «Чем тонок»? Речь идёт о чём-то тонком? О чём?..

– А тут что? – с любопытством спросил Том.

Он вынул из учительского пояса очередной флакон. Жидкость внутри была жёлтой и прозрачной. В отличие от других бутылочек, на этой была сургучная печать с торчащими из неё кончиками шпагата.

– Купоросное масло, – сказал я.

– Вроде касторового? – Том потянул за верёвочку.

– Не трогай! – крикнул я.

Он замер.

– Это не едят. Купоросное масло может растворить железо.

Том заморгал.

– Правда?

– И человека тоже. Если ты его выпьешь, оно разъест тебе кишки.

Том отдёрнул пальцы от пробки. Но сказал:

– А можно его на чём-нибудь испытать?

– Если хочешь.

Я смотрел в окно, пытаясь думать. Дом Хью был на этаж выше, чем у его соседей, и отсюда, из спальни, открывался прекрасный вид на город. Можно было даже заглянуть в зелёный сад чьего-то особняка, расположенного через две улицы.

А на подоконнике сидел голубь.

– Что за… – начал я.

Том поднял взгляд.

– Это Бриджит, – изумлённо сказал я.

Голубка повертела головой и стукнула клювом в стекло.

– Она прилетела сюда за нами? – сказал Том. – Чем ты кормишь эту птицу?

Я отпер окно. Оно открывалось наружу, и рама начала сталкивать птицу с подоконника. Бриджит протестующе захлопала крыльями.