Очень скоро Наташа удостоверилась: симпатичный«бочоночек» из кожи светло-коричневого цвета — самая настоящая фирменная вещь.Более того, потерявшая всякий стыд от этого открытия Иванова обнаружила внебольшом, закрытом на «молнию» кармашке две бумажки. Одна из них являласьобычным чеком на сумочку, и Иванова ахнула, увидав цифру «68 000 рублей», авторая представляла собой скидочный талончик. Сумка стоила еще дороже, нопостоянной покупательнице скостили десять процентов. Наташу заколотило отзлости, когда она увидела фамилию клиентки: Галкина Анна.

Наташа села на место и уставилась в монитор,но в голову вместо работы лезли всякие мысли, по большей части тревожные. Откудау Маши деньги? Левкина после смерти мамы жила с сильно пьющим отцом, особогодостатка у них в доме отродясь не водилось. В какую аферу Аня втянула Машу?Отчего-то Наташа сразу сообразила: неожиданное материальное благополучиеЛевкиной каким-то образом связано с Галкиной. Версию о таинственном,сногсшибательно богатом моряке из Владивостока Иванова отвергла сразу.

Но как бы ни хотелось Наташе знать правду, онане приставала с вопросами к Левкиной. С одной стороны, понимала: Маша не станетоткровенничать, с другой — она не желала возобновлять отношения спредательницей.

Как-то, незадолго до Машиной гибели, Наташапосле рабочего дня поздно вечером вернулась домой. На дворе разбушеваласьосенняя непогода, и Иванова, закутавшись в плед, мирно читала книжку.

Звонок, долетевший из прихожей, не обрадовалдевушку. Гостей она не приглашала, подруг, способных свалиться на голову безпредварительной договоренности, не имела. Поэтому нервное треньканье моглоозначать лишь одно: за дверью стоит мама, которая после того, как дочьперебралась жить в однокомнатную квартиру умершей бабушки, приобрела привычкуприкатывать в самый неподходящий момент с пакетом продуктов.

Старательно навесив на лицо радостную гримасу,Наташа распахнула дверь и попятилась. На пороге маячила Маша.

— Можно войти? — тихо спросилаЛевкина.

— Ну ладно, — скрепя сердцеразрешила Наташа и довольно нелюбезно спросила:

— Чего надо? Говори живей, я устала,отдохнуть хочу.

Маша шлепнулась на пуфик и вдруг зарыдала. Датак горько, что у Наташи мигом пропали и злость, и обида.

— Что случилось? — кинулась она кМаше.

— Ой, плохо!

— Давай врача позовем, — засуетиласьИванова.

— Нет, нет, я здорова! Просто все плохо.Очень! И зачем я туда влезла…

— Куда?

Дрожащими пальцами Маша расстегнулазлополучную сумочку и вытащила конверт. А из него явилась на свет пачкафотографий.

Левкина сунула верхний снимок подруге:

— Любуйся!

Наташа машинально посмотрела на карточку ивзвизгнула:

— Ой, мама!

Ей было от чего испугаться. Фотографиязапечатлела Машу, но в каком виде! Обнаженная шея девушки, высовывавшаяся изслишком открытой кофты, была испещрена рубцами, некрасивый шрам тянулся черезщеку, нос смотрел на сторону.

— Господи! — опомнилась от первогоужаса Наташа. — Это ты?

— Я! — шмыгнула носом Маша.

— Но… как… когда… что с тобой случилось?

Левкина вытащила из кармана сигареты инеожиданно усмехнулась:

— Муж из ревности изуродовал. Всюизрезал, видишь, какой Рембрандт получился. Пришлось пластические операцииделать.

— Ты была замужем? — захлопала глазамиНаташа. — Почему никогда не рассказывала?

Маша смяла в пальцах ни в чем не повиннуюсигарету.

— Помоги мне.

— С удовольствием! Но что делать?

— Сейчас объясню, — кивнулаЛевкина. — Слушай внимательно. Замужем я не была, никто меня не бил…

— Ничего не понимаю, — совершеннорастерялась Наташа. — А фото?

— Это грим. Шрамы сделал специалист.Весьма неприятная процедура, — пожала плечами Маша, — кожа потом всягорит. Но действует снимок безотказно, клиенты пачками бегут.

— Куда?

— На операцию.

— Какую? — пыталась разобраться впроисходящем Наташа.

— Лучше я по порядку… — тихо сказалаМаша.

Отношения Маши и Ани еще в школьные годыскладывались непросто. Маша — тихая, спокойная, очень положительная девочка —испытывала настоящий восторг от разбойничьих ухваток Ани, а у той в жизниимелось много тайн. Анечка не собиралась посвящать в них Машу, но иногдаГалкина случайно роняла такие фразы, что Маша подскакивала. Один раз школьницымирно болтали, не обращая внимания на работающий телевизор, и вдруг Аня хмыкнула:

— Ну и дурь несет!

— Кто? — удивилась Маша.

— Да докторша эта на экране, про аборты.Слышишь? Если сделать операцию, то потом плохо будет, типа разболеешься… Ну недура ли! А вот я эту ерунду спокойно перенесла. И не больно совсем: уколпоставят, и спишь себе спокойно.

Маша захлопала глазами.

— Ты делала аборт?

Аня осеклась, потом быстро ответила:

— Не, подруга рассказывала.

Но Левкина не поверила Галкиной. В душе оченьпослушной и правильной Маши подняло голову восхищение: ай да Аня! Вот кто живеткак хочет!

Спустя некоторое время Аня поинтересовалась:

— Сколько тебе мама на карманные расходыдает?

— Совсем немного, — призналасьМаша. — У нас с деньгами плохо, только на чай и булочку получаю. И еще,конечно, на проездной. А тебе?

— Мне вообще ничего, — захихикалаАня. — У Ирки снега зимой не выпросишь. С собой на занятия бутербродпихает.

— Но у тебя всегда есть на кино!

— У тебя тоже, — парировала Аня.

— Я на завтраке экономлю.

— А я зарабатываю.

— Как? — залюбопытничала Маша.

— Хочешь тоже попробовать?

— Ага.

— Тогда пошли после школы в одноместо, — предложила Аня.

Не подозревавшая ни о чем плохом, Машаотправилась с подругой в самый центр Москвы. Там Аня зашла в какой-тообшарпанный дом, вынесла пару распечатанных пачек сигарет и велела: