— Верно, — прогудела добродушноНастя, протягивая мне сковородкообразную ладонь, — прям с людьми боюсь воттак здороваться, как бы не зашибить…

Я растерянно закивала.

— Здрассти, здрассти, пойдемте, чай настоле.

— Мне бы картошечки, — мечтательнопротянула Настя, — на сале!

— Сейчас организую, — пообещала я ипошла на кухню.

Олег последовал за мной.

— Ну и как тебе Волкова? —усмехнулся он.

— Впечатляет, — пробормотана я,чувствуя себя совершенной идиоткой.

— Вот и славно, — потер рукиКуприн. — Сейчас поужинаем, и я ее домой отвезу, к мужу. Тот женувстретить не мог, у них пятеро детей, а бабушек нет, оставить не на кого.Супруг у Насти известный ученый, его в Москву перевели в какой-то НИИ, аВолкова к нам устроилась. Она опытный эксперт, спортсмен… В общем, самапонимаешь, ценный кадр.

Я заморгала, а Олег внезапно захохотал.Отсмеявшись, мой муж пошел к двери, затем обернулся и спросил:

— Слышь, Вилка, знаешь, что такоеревность?

— Нет, — ответила я, — никогдане занимаюсь подобными глупостями.

Олег усмехнулся:

— Ревность — это искусство причинять себезло больше, чем кому-либо другому.

Я разинула рот, а муж преспокойно ушел. Меняохватило огромное удивление: надо же, совершенно не предполагала, что Олегспособен говорить афоризмами. Хотя, на мой взгляд, ревность есть некая разновидностьподзорной трубы, она делает маленькие предметы большими, карликов — великанами,подозрения — истинами. Ревнивец всегда ощущает свою правоту, я точно это знаю,но сейчас мне в голову неожиданно пришло одно простое соображение: по отношениюк тем, кого любишь, не следует всегда быть правым.