— Как телевидение? — всполошилась Бекасова.

— Надеюсь, не ток-шоу? — уточнилаВасилькова. — Ненавижу ток-шоу. Чувствую себя там полной дурой. Сидишь,ждешь возможности что-то сказать, иначе зачем пришла, правда? Приготовилакакую-то мысль, и вдруг, бац, и кто-то другой эту мысль перехватил. И надомгновенно сориентироваться, придумать что-то еще и при этом не ударить лицом вгрязь. Ужас! И еще я заметила, что я человек, в общем-то не злой, на ток-шоуначинаю жутко злиться, там, как правило, столько идиотов!

— Да-да, я согласна! Я уже давно для себя решила — нателевидение ни ногой! Только если на интервью!

— Тут как раз небольшое интервью! — успокоиларазволновавшихся дам Лиля.

— Когда у нас первая встреча?

— Первая в пять, вторая в семь.

— Ничего себе! Ну ладно. Лиля, как мы поняли, у вас тутродные, можете быть свободны. Давайте только договоримся, где и когдавстречаемся.

— Давайте в половине пятого у того магазина, который явчера вам показывала.

— На Невском?

— Да.

— Отлично, девушка! Можете быть свободны. Галь, пошли вГостиный двор?

— Пошли!

И оживленно беседуя, дамы двинулись в сторону Гостиногодвора.

Да, правы были наши. Нормальные тетки, ничего из себя нестроят и, похоже, нашли друг друга. Болтают, не покладая языка. Небось охотапоговорить на профессиональные темы, это ж не со всяким автором получится.

Лиля вернулась к матери, но той дома не было. Она взялась зателефон, созвонилась с магазинами, с телевидением, позвонила в Москву, Марине,сказать, что все нормально.

— Лиль, тут от Ахметшина звонили, просили сказать, чтоон задерживается.

— Да? А кто звонил?

— Не знаю, какая-то женщина.

У Лили все внутри оборвалось. Какая же я дура! С чего ярешила, что он свободен как ветер и только и ждет моей благосклонности? Вполневозможно, что у него есть жена и целый сонм любовниц по всему миру… А что, утакого роскошного мужика так и должно быть… И при чем тут я? Просто я поверилаего книге, а там он одинокий волк… Но ведь там много придуманного… Хотя я точночувствовала, где правда, а где выдумка. Казалось, эту книгу писал оченьодинокий человек. Хотя чего я переполошилась? Мало ли кто мог звонить по егопросьбе? Наверняка, у него есть какие-то секретари, референты или как там этоеще называется. Я ж ничего о нем не знаю… Задерживается… Спасибо, предупредил.И что я себе вообразила?

Как назло пошел дождь, небо было низкое, со свинцовымитучами… Настроение испортилось вконец.

— Лиль, иди обедать! — позвала Софья Яновна.

— Иду! А что на обед?

— Суп-пюре из кабачков и судак со шпинатом.

— Хорошо, вкусно.

— Да ты сперва попробуй, потом говори вкусно. Ты чегонос повесила? Кавалер не звонит?

— Да нет, просто погода плохая… Солнышка хочется.

— Ишь чего захотела! Клубнику будешь?

— Буду! С молоком.

— И то славно. Хоть поешь как человек. В Москве-тотеперь небось и не готовишь?

— Факт, не готовлю.

— То-то я гляжу, еще ни одного рецепта у меня не взяла.Плохо, желудок испортишь!

— Да нет, Софья Яновна, я отдохну полгодика, а какзахочется домашней еды, глядишь, и опять встану к плите.

— А кавалера не кормишь?

— Вот еще! Пусть он меня кормит!

— Тоже правильно. По нынешним-то временам. А кофебудешь?

— Нет, спасибо, кофе буду с нашими дамами пить. У насБекасова все время кофе пьет.

— Ну-ну, как угодно барышне.

— Софья Яновна, вот поела ваших прелестей и настроениевыправилось.

— Конечно, с голодным брюхом какое настроение.

— Что правда, то правда. Спасибо огромное, но мне порабежать.

— Зонтик возьми, дождь на улице.

— У меня нет, забыла.

— Так материн бери, у нее их целая коллекция, выбирайлюбой!

Лиля выбрала ярко-желтый длинный зонт с лиловыми ирисами.

— Красотища какая!

— А Полька никогда его не берет. Я спрашиваю, зачемкупила. Понравился, говорит. Любит она деньги мотать… А они ей нелегкодостаются. Погоди, возьми вон еще шарфик к зонту есть.

— Шарфик к зонту? — удивилась Лиля.

— И не только шарфик, а еще и сумочка вот для покупок.

Шарфик и сумочка были наоборот, лиловые с желтыми ирисами. Лиляс удовольствием повязала шарфик, здорово оттенявший бежевый плащ.

— Я Польке скажу, пусть тебе это все отдаст, она ж неносит.

— Нет, не нужно!

— Нужно, нужно, ты молодая, тебе сгодится.

Настроение поднялось еще больше. Лиля покрутилась передзеркалом, поцеловала Софью Яновну и умчалась.

Дождик как назло перестал. Лиля повесила восхитительныйзонтик через плечо. Какая мама умница, что взяла в дом Софью Яновну, оченьдальнюю родственницу из крохотного приволжского городка. Софья Яновна осталасьодна, жить стало не на что и мама предложила ей переехать в Петербург. Та долгоне хотела, говорила, что не привыкла быть кому-то в тягость. Но ПолинаСергеевна закричала на нее: «Какая тягость? Ты что? Да у меня минутки свободнойнет, дом запущен, муж недокормлен. Если ты возьмешь на себя хозяйство, я будусамая счастливая женщина Санкт-Петербурга и Ленинградской области!»

Чувство юмора было вполне присуще Софье Яновне и онасогласилась. Как выяснилось позже, было у нее и чувство стиля. Постепенно изпровинциальной учительницы она превратилась в заправскую экономку илидомоправительницу знаменитой актрисы, словно была персонажем старых русскихпьес и водевилей. Все друзья дома ее почтительно обожали, Юрий Мироновичцеловал ей ручки, Полина Сергеевна платила хорошее жалованье, водила наспектакли, привозила подарки и нежно заботилась, когда Софья Яновнаприхварывала. Словом, эта история обеим пошла на пользу. Софья Яновна нечувствовала больше одиночества.

— Лилечка, вы появились, и кончился дождь. Боже, какойзонтик! И шарфик к нему! Галя, смотри, какая прелесть! — воскликнулаВасилькова.

— Лиля, это в Питере куплено? — спросила Бекасова.

— Понятия не имею! Это мамино…

Тут зазвонил ее мобильник.

— Да, мамочка?

— Лилёнок, я забежала домой, мне Сонька сказала, что далатебе зонтик с ирисами!