пауза, и в это время в соседнюю комнату вошла тетя Джейн с тяжело нагруженным чайным подносом – она собиралась покормить своего великовозрастного птенчика, что всегда проделывала самолично, не допуская никакой помощи.

– Деточка, если у тебя еще есть минутка, не могла бы ты сделать Маку новую повязку? На этой ягодная клякса, а он у нас должен выглядеть опрятно: завтра, если не будет солнца, мы с ним пойдем погуляем, – сказала миссис Джейн, величественно намазывая тост вареньем; Мак уже успел расплескать чай, но не получил ни слова упрека.

– Да, тетушка, – ответила Роза столь смиренно, что мальчики голову бы отдали на отсечение: это не тот голос, которым она совсем недавно отдала им приказ: «А ну прочь отсюда, все до единого!»

Улизнуть – так, чтобы это не выглядело бегством, – они не успели, Роза вошла в гостиную и без единого слова села за рабочий стол. Уморительно было наблюдать, как трое рослых парней созерцают миниатюрную фигурку, вдевающую в иголку шелковую зеленую нить. Все они хотели как-то выразить свое раскаяние, но ни один не знал, с чего начать, а по холодному выражению Розиного лица было ясно, что она не пойдет на попятный, пока они должным образом не извинятся. Повисла очень неловкая пауза, но вот наконец Чарли, который, как всякий записной шалопай, прекрасно владел искусством убеждения, медленно опустился перед ней на колени, ударил себя в грудь и произнес сокрушенно:

– Умоляю, прости меня в этот раз; я больше так никогда не буду.

Сохранить при этом серьезное выражение лица оказалось непросто, но Роза справилась и сдержанно ответила:

– Прощения вы должны просить у Мака, а не у меня: меня-то вы не обидели, а вот его, полагаю, очень сильно, потому что раздернули шторы, устроили шум и стали говорить о том, что его только расстраивает.

– Ты правда считаешь, кузина, что мы его обидели? – встревоженно спросил Арчи, а Чарли в покаянной позе застыл на полу между ножками стола.

– Да, считаю, потому что теперь у него страшно болит голова, а глаза красные, как вот эта подушечка для иголок, – ответила Роза, подчеркнутым жестом втыкая иглу в пухлую фланелевую клубничину.

Стив принялся рвать волосы на голове, правда лишь в переносном смысле: он ухватился за свой ненаглядный хохолок и совершенно его растрепал – судя по всему, то было самое страшное наказание, которое он сумел с ходу для себя придумать. Чарли распростерся на полу, мелодраматически призывая любого желающего увести его на улицу и повесить, а вот Арчи, у которого на душе было даже гнуснее, чем у остальных, не сделал ничего, лишь дал самому себе обещание, что будет читать Маку целыми днями, пусть даже собственные его глаза приобретут цвет дюжины подушечек для иголок.

Увидев, сколь целительное действие произвело ее лекарство на этих охламонов, Роза решила, что может слегка смягчиться и подарить им проблеск надежды. Да, она раз-другой споткнулась о распростертого Принца – по крайней мере, на уровне слов, – ибо от него обиды терпела чаще, чем он сам это себе представлял; так что она стукнула его наперстком по макушке и произнесла с видом откровенного превосходства:

– Хватит глупостей, лучше вставай, я тебе придумаю дело более полезное, чем валяться на полу и собирать на себя пыль.

Чарли повиновался и тут же уселся на скамеечку у ее ног; прочие грешники тоже придвинулись ближе, дабы не упустить ни единого из слов мудрости, которые слетят с ее губ; Роза, тронутая их смирением, заговорила в сугубо материнском тоне:

– Так вот, мальчики, если вы действительно желаете Маку добра, сделать можно следующее. Не говорите при нем о тех вещах, которые ему сейчас недоступны, не рассказывайте, как вы здорово провели время, кидая эти ваши дурацкие мячики. Отыщите хорошую книгу и тихонько почитайте, подбодрите его касательно школы, пообещайте, что потом поможете ему с учебой; это у вас получится лучше, чем у меня, потому что я девочка, мне не набивают голову греческим, латынью и прочей премудростью.

– Да, но кучу всего ты умеешь делать лучше, чем мы, и ты уже это доказала! – воскликнул Арчи, бросив восторженный взгляд на очень довольную Розу; она, впрочем, не удержалась еще от одной колкости в адрес Чарли и произнесла, мотнув головкой и поджав губу, хотя на деле хотела улыбнуться:

– Рада, что ты так думаешь, хотя и считаешь меня чудачкой.

Язвительное замечание достигло цели – Принц закрыл лицо руками от стыда, а Стив горделиво поднял голову, дабы показать, что этот выпад отнюдь не в его сторону. Арчи рассмеялся, а Роза, увидев, что из-под загорелых ладоней весело поблескивает голубой глаз, дружески дернула Чарли за ухо, после чего протянула оливковую ветвь мира.

– Ладно, давайте все будем хорошими и придумаем всяких интересных дел для бедного Мака, – предложила она, улыбнувшись столь великодушно, что мальчикам показалось: из-за темной тучи выглянуло солнце и озарило весь мир ярким светом.

Пролетевшая буря очистила воздух, за ней последовало прямо-таки райское затишье, которое посвятили составлению чрезвычайно разнообразных и совершенно удивительных планов, ибо все теперь пылали благородным стремлением приносить жертвы на алтарь «бедного Мака», Роза же превратилась в путеводную звезду, на которую остальные смотрели с приличествующим благоговением. Разумеется, столь возвышенное состояние умов оказалось недолговечным, но принесло благотворные плоды, а когда изначальный пыл поугас, выяснилось, что во всех сердцах остался неизгладимый след.

– Так, на завтра все готово – остается надеяться, что день будет пасмурным, – сказала Роза, доделывая новую повязку; мальчики внимательно следили за ходом ее работы.

– Я бы, конечно, не отказался от солнечного денька, но велю распорядителю погоды все поменять. А он у нас малый сговорчивый, все сделает как надо, так что не переживайте, – объявил Чарли, к которому вернулась способность шутить.

– Шути-шути, а вот каково бы тебе было неделю за неделей ходить в такой повязке? – И Роза пригасила его беззаботное настроение, надев повязку ему на глаза, – он так и сидел на подушечке у ее ног.

– Какой кошмар! Сними скорее, сними! Неудивительно, что старина Мак все время куксится! – И Чарли уставился на повязку, которая ему показалась пыточным инструментом, причем вид у него был такой обескураженный, что Роза осторожно забрала у него свое рукоделие и пошла желать Маку спокойной ночи.

– Я провожу ее домой, уже темнеет, а она у нас робкая, – сказал Арчи, начисто позабыв, что часто подсмеивался над этой самой робостью.

– Пожалуй, лучше я, ведь это за моим братом она ухаживает, – вызвался Стив, напоминая о своих особых правах.

– Идем все вместе! Ей это понравится, –