– Вообще-то я собирался поручить тебе командование гарнизоном, – Руго, изображая задумчивость, прищурил подслеповатые глазки, – на время своего отсутствия. Видишь ли, Люм…

– Прошу, вождь, возьми меня с собой на операцию. А на гарнизоне можно оставить Лыка.

– Ну-у, даже не знаю… – Руго хитрил, вызывая Люма на откровенность. – Учти, там будет очень опасно. Если ты думаешь, что просто спрячешься в развалинах, ты ошибаешься. Возникнет необходимость – лично поведешь вормов в атаку.

– Я не боюсь риска! – воскликнул Люм. – Для меня участие в этой операции – дело чести. Пуго опозорил наш род, и смыть позор можно только одним способом – кровью изменника.

– Вот оно что? – пробормотал Руго. – Ты хочешь помогать мне в поединке со своим… хм, дядей?

– Он мне давно не дядя, а подонок… Если бы я мог, я лично вызвал бы его на поединок чести. Но ты же понимаешь, что «двуглазому» никогда не справиться с «трехглазым». Поэтому…

– Я понимаю. – Руго кивнул. – Что же, твое намерение похвально. Так и быть, будешь находиться при мне.

Про себя он подумал на третьем, недосягаемом для двуглазых шамов, уровне сознания: «Заодно присмотрю за раздолбаем, чтобы дров не наломал».

– Спасибо, вождь! – Люм вытянулся в струнку и даже пристукнул босыми пятками, изображая стойку «смирно». – Я оправдаю высокое доверие.

– Да уж оправдай, пожалуйста, – сказал вождь. – А то ведь и вовсе без глаз остаться можно… Тогда вот что. Поднимай всех по боевой тревоге. С нами пойдет сотня вормов. Каждую десятку «трупоедов» поведет младший шам. Объясни им общую задачу – окружение становища и штурм до полного уничтожения всех «мусорщиков». Ясно?

– Ясно.

– Тогда ступай.

– А вот мне что-то неясно, – сказал Тимур.

До этого он слушал диалог шамов, не вмешиваясь. Но тут уже не выдержал:

– Что значит – штурм до полного уничтожения? А моя Алена? Забыл, что ли? Как мы спасем ее?

– Помню я про твою самку, не переживай. – Руго хмыкнул. – Мы берем на себя штурм логова, который отвлечет «мусорщиков». А уж Алену выручайте сами. Что мне, для ее спасения специальный отряд выделять?.. Ты вот что скажи, хомо, – где сейчас находятся Егор и… и-и… как же его? Этот самый, киборг ваш?

– Кыс?

– Ага, Егор и Кыс. Так где они сейчас находятся?

– Они ждут нас на Волоколамском шоссе – у транспортной развязки, где шоссе пересекает русло канала.

– Ждут? – Верхний хоботок шама вопросительно изогнулся знаком. – Откуда они знают, что мы направимся туда?

– А где же еще перебраться на другую сторону Канала посуху? Нам не найти столько лодок, чтобы переплыть затон. А там мы пройдем через шлюзовые ворота по мостику и двинем берегом к становищу дампов.

– Я не о том, хомо. Ты что, заранее знал, что я соглашусь на твое предложение?

Вождь с подозрением прищурился, а его подглазные щупальца настороженно приподнялись.

– Пожалуйста, не надо ковыряться в моих мозгах, Руго, – попросил Тимур, ощутив в черепе знакомый холодок. – И так уже загадили все, живого места не осталось. Говорю тебе как на духу. Я ничего не знал. Но был уверен, что ты не откажешься мне помочь. Поэтому Егор с Кысом заранее отправились туда, чтобы разведать маршрут.

– Но почему ты был уверен? – Шам не скрывал удивления проницательностью Тимура. Надо же! Какой-то примитивный хомо, а сумел предугадать его решение. – Еще не родилось на свет существо, способное предвидеть поступки старшего шама.

– Да ничего я предвидел. Просто мы с Егором подумали, что великий Руго никогда не откажется от своих обещаний.

– Почему вы так подумали?

– Потому что он – великий.

«Трехглазый» опустил хоботки, хмыкнул и пробормотал:

– Логично. Ты, хомо, и на самом деле не дурак. По крайней мере – на уровне хомо… Как твое самочувствие?

– Терпимо. Пока доберемся до логова дампов, буду в норме.

– Тогда выдвигаемся на восток к Каналу. Детали операции обсудим по дороге…

Пуго вошел в комнату Бужыра поздно вечером, когда солнце уже закатывалось за горизонт на другой стороне затона. Вождь шамов как раз стоял у окна и смотрел на запад – то ли закатом любовался, то ли свежим воздухом дышал. То ли просто о жизни задумался, которая в последнее время шла наперекосяк.

– Не спишь? – спросил шам, чтобы завязать разговор. И сам же дезавуировал вопрос, превратив его в риторический: – И правильно делаешь, что не спишь. Сегодня лучше держать ушки на макушке.

– Ушнешь тут, – буркнул вождь, – кохда похмелитша нешэм. Башка трещыт, мошы нет.

– Что, даже пива не осталось?

– Нишехо не ошталош, шплошной холяк. А тут ешо желенохо удильшыка видел. Шовшэм, шволошы, рашпояшалиш.

– Удильщики вообще-то, скорее серые, а не зеленые, – заметил Пуго.

– Так и я о том же… А ты шо, их вштрешал?

– Я много кого встречал, – туманно отозвался шам.

– Нашыщенная у тебя жижнь… А шо ты там об ушках ховорил?

– Каких еще ушках? – «Трехглазый» машинально потеребил себя за мочку уха.

– Которые на макушках. Ушки я люблю. Ошобенно вяленые. Копшеные тоже нышехо.

– Об ушках я это в фигуральном смысле выразился. Враг не дремлет, Бужыр, – вот что я имел в виду.

– Какой ешо врах? – поинтересовался вождь. Но без энтузиазма.

– Опасный и злобный, – нахмурившись, произнес шам. – Я, собственно, чего зашел? Надо сегодня усилить посты и увеличить караулы. Есть у меня информация, что на становище готовится нападение.

– Ты тошно так шшытаеш?

– Тошно, тошно, – Пуго нервничал и поэтому не удержался от подначки. – Моя информация всегда точна… Да, вот еще что, чуть не забыл. Где вы держите пойманную самку хомо? Ну, эту – Алену?..

* * *

К становищу дампов, расположенному в развалинах бывшего жилищного комплекса на бывшей Щукинской набережной, отряд добрался глубокой ночью. Впереди – колонной по десять бойцов в шеренге – двигалась сотня вормов-рабов. Сразу за ними шла десятка младших шамов-операторов, управлявших боевыми десятками «трупоедов». В последней группе, державшейся в отдалении, находились Руго и Люм, которых сопровождало около дюжины младших шамов. Часть «одноглазых» крутилась непосредственно около вождя и его помощника, часть неслышно пробиралась где-то рядом по зарослям, создавая вокруг начальства зону безопасности.

Что касается Тимура, Егора и Кыса, то они следовали за Руго и Люмом, сохраняя дистанцию в пять-шесть шагов. По дороге молчали, потому что самое важное обговорили заранее. А обсуждать что-то при «мозгоправах» не имело смысла – все равно, сволочи, подслушают, хоть шепчи, хоть на пальцах изъясняйся.