– Дай зажевать чем-нибудь!

Аркадий отрезал ей солидный кусок предназначавшейся котуполукопченой колбасы.

– Тебя как зовут? – с интересом спросила дама,прожевав колбасу.

Аркадий честно ответил.

– Акулина, – представилась в ответ гостья,протянув крепкую веснушчатую руку, – работаю по квилту.

– Чего? – не понял Аркадий.

– Из лоскутков творю, – пояснила Акулина, –моя композиция «Торжество содержания над формой» заняла второе место нанижнетагильской биеннале.

При этих словах художница покраснела от скромности,борющейся с законной гордостью за столь выдающийся творческий успех. Когдарыжие веснушчатые женщины краснеют, это создает на их коже замечательныйживописный эффект. Аркадий залюбовался этим эффектом, слегка склонив набокголову, как знаменитый кот Пинтуриккио. Акулина не совсем правильно оценила еговзгляд, и интерес к Аркадию в ее глазах усугубился.

– А ты чем занимаешься? – спросила она вежливо.

Она имела в виду отрасль Великого Искусства, в которойтворит ее новый знакомый, его творческое кредо и, возможно, планы на ближайшеебудущее, но Аркадий уловил в ее вопросе интерес к гусям на мольберте и слегкаиспугался.

– Да так, – замялся он, – Рудик меня пустил вмастерскую немножко поработать…

Упоминание о неверном Рудике было его большой ошибкой.Акулина вспомнила, зачем она, собственно, пришла в «Валтасаровы Чертоги», вспомнилао своей загубленной молодости, о теткином домике под Вышним Волочком, проданномиз-за коварного изменника, и снова оглушительно заревела.

Аркадий запаниковал и вспомнил о втором действенном способеборьбы с женскими слезами. Акулина, оценив благородство его намерений, тут жепрекратила рыдать и деловым сосредоточенным тоном сказала:

– У меня принцип – никогда не делать этого вмастерской. Нельзя соединять работу с любовью. Да ты не переживай: у менякомната рядом, в десяти минутах. Только водку не забудь с собой взять.

Упоминание о водке было излишним: ее Аркадий не забыл бы нипри каких обстоятельствах. Горюя о том, что за каждый благой порыв приходитсярасплачиваться, он прихватил остатки водки и поплелся за своей неожиданнойподругой.

Как только дверь мастерской закрылась и эхо тяжелых шаговнеотвратимой Акулины стихло, в маленьком окошечке появилась усатая разбойничьяморда, и кот Пинтуриккио, полноправный хозяин «Валтасаровых Чертогов», мягкоспрыгнул на пол мастерской. Сделав несколько шагов пружинистой походкойприрожденного хищника, Пиня вдруг замер на месте и выгнул спину горбом. Ввоздухе веяло чем-то неизъяснимо, несказанно прекрасным… Кот двинулся вперед,влекомый божественным запахом, и вскоре нашел его источник. Вспрыгнув на стол,он увидел флакон с валерианкой, забытый безутешной Акулиной. Ловким движениемлапы Пиня скинул бутылочку на пол и спрыгнул следом. Чудесная жидкостьразлилась, и кот, совершенно потерявший, если можно так выразиться, кошачийоблик, бросился в восхитительно пахнущую лужицу. Он вылизывал пропахшиевалерианкой половицы, терся о них пушистыми щеками, катался по полу, чтобы неупустить самой крошечной частицы этого волшебного аромата… Потом одуревший котначал бесноваться. Он носился по мастерской кругами, кувыркался через голову,ложился на спину и снова вскакивал. При этом он орал диким голосом.

Пиня совершенно сошел с ума. В разгаре этого пьяного дебошаон налетел с разбега на один из мольбертов с гусями и умудрился свалить картинуна пол, даже не заметив нанесенного урона…

Только через несколько часов одуревший кот забылся глубокимсном. Ему снились далекие дни, когда он, тогда еще крошечный наивный черныйкотенок, не разбирающийся в живописи, влачил полуголодное существование набольшой помойке за универсамом и был счастлив, как бывают счастливы люди и котытолько в детстве…

Акулина оказалась женщиной на редкость крепкой и выносливой:Аркадию еще дважды пришлось одеваться и бегать за водкой, а творческая девушкабыла все еще ни в одном глазу. Правда, из ее сердца полностью выветрился образморально неустойчивого Рудика Бальтазаряна и на освободившемся местебезраздельно воцарился Аркадий Западло. Вслушавшись в страстный шепот подруги,Аркадий к собственному немалому удивлению узнал, что именно ради него любвеобильнаяАкулина продала теткин домик под Вышним Волочком. Как такое могло случиться,учитывая весьма малую продолжительность их знакомства, Аркадий не понял, нопредпочел не забивать голову ерундой, а выпить еще водки, после чеговеснушчатая нимфа снова показалась ему весьма привлекательной.

Проснувшись в привычно отвратительном моральном и физическомсостоянии, в неопределенный час чрезвычайно позднего утра, грозящего оказатьсяранним вечером, Аркадий долго озирался по сторонам и пытался понять, кто онтакой и где, собственно, находится. Мучительная тошнота и невыносимая головнаяболь убедили его в том, что он, скорее всего, жив, хотя раскинувшееся рядом сним в постели необъятное рыжеволосое создание средних лет и предположительноженского пола наводило на мысль о том, что он уже в аду.

Мысль об аде путем несложной цепочки ассоциаций напомнилаАркадию о рыжем Толяне, заказчике одной из гусиных стай. Зная, что такие, какТолян, не понимают шуток и не входят в чужие затруднительные обстоятельства,включая тяжелое похмелье и рыжеволосую Акулину, Аркадий неимоверным усилиемсбросил с себя одну из веснушчатых конечностей, шатаясь и стеная, дополз дотелефона и набрал номер Толянова мобильника.

Толян был зол: они договаривались на утро, а на часах былуже шестой час вечера. Аркадий, как мог трезво оценив свое физическоесостояние, понял, что до мастерской ему не добраться, тем более что он не имелни малейшего понятия, где находится. Он подробно описал заказчикуместоположение «Валтасаровых Чертогов», сказал, куда легкомысленные художникипрячут ключ от двери и под конец сообщил, что заказ представляет собойсельскохозяйственный пейзаж на тему «Утро на птицеферме».

– Правый из двух! – уточнил художник. – Неперепутай, правый.

– Ладно, блин, не с лохом говоришь! – недовольнобуркнул Толян и отключился.

Аркадий без надежды на успех поискал в доме водку, не нашели со стоном улегся обратно в жаркую Акулинину постель.

Рыжий Толян, которого время уже поджимало, погнал наНовочеркасский. Поднявшись по лестнице на самый верх, найдя в указанном местеключ и поразившись чужому легкомыслию, он вошел в мастерскую. Увидев царящийтам кавардак, Толян присвистнул.

«Ну и живут же, козлы! – подумал он. – Никакой,блин, культуры!»

Пробравшись среди разбросанных произведений искусства ипредметов скудного домашнего обихода, перешагнув через спящего тяжелым сном ивремя от времени вздрагивающего и вскрикивающего кота, Толян добрался домольберта с жизнерадостно гогочущими гусями.