– Чего-о?! Сам сказал? Андрюха?!

– Да кто ж еще? – Арина не сразу сообразила, чему удивился обозник, а потом хихикнула. – Ой, дядька Илья, ну не словами же.

– А я уж подумал… – погрозил Арине пальцем Илья. – Предупреждать надо, а то чуть не подавился из-за тебя! Стало быть, совсем Андрюхе полегчало, раз про справу вспомнил – тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! Ну, и слава богу. Давно все в порядке, я велел вычистить, зачинить и сам еще присматривал, чтоб как следует делали. Да мальцы и сами расстарались, для наставника-то, – и старшина пообещал, что завтра с утра непременно все с отроками пришлет.

Подходя к кухне, Арина поняла, что бабы чем-то не на шутку взбудоражены – уж больно громкие голоса раздавались из-за двери. И не ошиблась: за бурным обсуждением даже ее появление заметили не сразу. У Плавы собрались все, кроме Анны. Наверное, ее и ожидали, потому что на звук открывающейся двери Верка повернулась с вопросом:

– Ну что там, Анна Пав… – но тут же поняла свою ошибку. – Арина?! Ну, ты вовремя! – расплылась она в улыбке. – Может, вернешься наконец? А то девки совсем от рук отбились: днем Млава за драку с отроком в поруб угодила, а вечером и остальные вместо посиделок настоящую рать учинили… Чуть до смертоубийства не дошло!

– Скажешь тоже! – махнула на нее рукой Вея. – Угомонили-то их быстро. Но и правда… денек сегодня выдался… Как начался с Неключиной постирушки, так и закончился… Битвой на прялках!

– Ага, нашлись тут, понимаешь, поляницы, огуляй их бугай! – фыркнула Говоруха. – Ну, ничего, Анна Павловна им дурь выбьет, небось. Сказку мы им, вишь, портянками разогнали…

И бабы наперебой принялись просвещать недоумевающую Арину о подвигах ее воспитанниц.

Насчет битвы Верка, конечно, по своему обыкновению преувеличила, но шум и в самом деле получился изрядный, даже до мордобоя дошло.

А ведь началось все вполне невинно, с мечтательной реплики одной из девиц – Манефы. Ведь и сказала-то негромко, да, как на грех, все остальные в это время умолкли, доедая ужин.

– Эх, девочки, вот я все думаю… Повезут нас в Туров, за кого там сосватают? Нас ведь и не спросят, люб или нет.

– А с какой стати у тебя спрашивать? – проглотив застрявший было в горле кусок, поинтересовалась Верка. – Ты-то сама как узнаешь – люб он тебе?

– Ну как… – девчонка, не ожидавшая ни вопроса, ни общего внимания, смутилась, но все-таки ответила: – Оно же сразу понятно… Вот в глаза взглянуть – и…

– Чего «и»-то? – Верка решительно отодвинула в сторону миску и привычно уперла руки в бока. За столом хоть и не очень удобно получалось, но она справилась, оглядела девиц и хмыкнула:

– В глаза, значит, глядеть будешь? И все? Давай уж, выкладывай, раз начала, чего ты там себе навоображала!

– Ну, не только в глаза, конечно… – Манька упрямо закусила губу и выпалила: – А что? Уводом-то ведь так в жены и берут, вон, как тетку Татьяну… Повезло же ей по любви! Может, и нам кому повезет… Чтоб встретился такой… Витязь в блестящих доспехах, да на коне резвом, и с ним – хоть на край света! И он подхватит на седло и увезет! Небось, наши отроки и не угонятся…

Говоруха раскрыла было рот, чтобы съехидничать насчет «везения» Татьяны, но вовремя прикусила язык: не стоило ей задевать еще одну лисовиновскую боярыню. Мало ли как к этому отнесется Анна? Вею же такие соображения не волновали:

– Повезло, значит? Ну-ну… Слышала я те басни, что у нас в Куньем про нее рассказывали, – она пренебрежительно махнула рукой. – Глянула красна девица на добра молодца, что ее от лютой смерти спас, и влюбились они друг в друга тут же и навсегда! Угу, как же! То-то Лавр сейчас пропадает где угодно, только не под боком у своей любови. Тоже мне, счастье!

Девчонки запереглядывались с одинаково ошалелым выражением лиц, пытаясь найти хоть какое-то возражение, только Анна-младшая и Мария еле заметно согласно кивнули: они семейную жизнь тетки наблюдали давно, правда, особо головы себе не морочили и только сейчас задумались. Вею же, что называется, понесло, и она, не стесняясь девиц – а что их стесняться, коли они все до единой близкая родня? – высказывала давно наболевшее:

– Она-то сбежала и думать про свой род забыла, и в мыслях не держала, что пустила по ветру то, что много поколений выстраивалось. Кто знает, сколько уговоров из-за ее дури сломалось, сколько людей на наш род обиделось? Ей и в голову не пришло, что отец за нее слово перед Светлыми богами давал – и нарушил его. Вот и получили мы то, что получили… Да не мы одни – все Кунье. Думаете, она только из-за беременности носа на улицу не кажет и дальше подворья одна не выходит? Ага, как же! Исстрадалась она, понимаешь! Это еще повезло, что отцовское проклятие на нее одну легло и род мужа не задело – а то бы не один род, а два благословения Светлых богов лишились. Да только, видать, и в самом деле Христос сильнее – ничего с Лисовиными не случилось.

При повторном упоминании языческих богов Анна было нахмурилась, и Верка на всякий случай поторопилась выручить подругу, увести разговор в безопасную сторону:

– Да погоди ты! – перебила она Вею и обернулась к Маньке. – Значит, увезет, говоришь? На резвом коне? А что потом?

Девчонка вздрогнула, раскрыла рот и, как и ожидала Верка, ничего сказать не смогла, только пискнула что-то невнятное. Говоруха же выждала чуток, не спуская с Маньки прищуренных глаз, а потом вдруг расслабилась и захихикала, поворачиваясь к женщинам, сидевшим за противоположным от девок концом стола:

– Ой, бабоньки, вы только представьте себе: увез ее, значит, этот витязь далеко-далеко… дай бог, чтоб не до ближайшего сеновала…

– Угу, а вслед им родительские проклятия несутся, – с горечью отозвалась Вея и вдруг ехидно хмыкнула. – Хорошо, если у него из-за них хоть какая-то мужская сила останется…

– Ой, да ладно тебе переживать-то! Не зря вон они, – Верка мотнула головой в сторону зарозовевшихся девиц, – не просто о муже мечтают, а о витязе. Чтоб на добром, значит, коне. Ну, понятно, без коня тут никак. Что у витязя в портах, и не разглядишь, а с конем точно не прогадаешь, – от ее циничной усмешки девчонки передернулись, а Верка уже пригорюнилась. – Вот только не слыхала я, чтоб от коней рожали… Или все-таки рожают, а?

– Ага, а дите новорожденное в портянки заворачивают, – в тон подруге поддакнула Вея.

– Не, ну ты скажешь тоже, в портянки!

– А во что же еще? Или, по-твоему, у витязя рубаха старая должна быть? Не из новой же, шелковой, пеленки делать! – Вея не на шутку возмутилась от кощунственного предположения.

Во всяком случае, слушательницам показалось именно так. Кто-то из девчонок побагровел, не поднимая глаз от миски, кто-то захихикал, прикрывая рот ладонью, а большая же часть ошалело переводила глаза с Верки на Вею.

– Не-е, подруга, ты что-то не то говоришь, – Верка озабоченно покачала головой. – Про рубаху ты, конечно, права – слов нет: у витязя что рубаха, что порты старыми да грязными не бывают – не положено. Но только и портянки не дело… Оно ж как у витязей заведено? Неужто ты думаешь, он в холщовых может ходить? – Верка аж всплеснула руками от изумления. – Тоже, небось, не простые, а из заморской ткани. И чтоб дух от них бы-ыл…