Все-таки оборотень. Все-так не ошибка!

Или ошибка, но несколько иного порядка…

– Так не было ж никогда, – Рей поджал губы.

– Мы просто не говорим о них, – признался Роа. – Там в общем… не хорошо всё получается.

– Я сейчас тебя покусаю, – предупредила Мег, негодуя, что ее по-прежнему игнорируют.

– Ты оборотень, птаха, – мужчина провел носом по насыщенно красным волосам.

«Самый проблемный из всех, что только можно представить…», – мысленно добавил Роа.

– Поцелованная огнем.

«Единственные, для которых дар духов становится проклятьем с самого рождения», – опять молчаливо добавил ягуар.

И как Рей мог не знать? Будущие родители в тайне молятся Природе, чтобы огонь не коснулся их ребенка. Никогда не жгут костров во время беременности, отгоняют пламенного проказника как могут: исключают из своей жизни все красное, лишь бы не привлечь внимание, стараются всячески оскорбить, заставить обойти младенца стороной.

Видимо, для Рея это просто старые глупые традиции.

«А может, маленький еще, чтобы понимать».

Роа же позволял себе украшать на праздники свое тело именно красной глиной. Но лишь потому что знал – от него еще ни одна самка котенка не ждет, так что можно не бояться задобрить духа огня.

Рей поджал губы, улавливая, с каким тяжелым сердцем брат произнес своё «мы не говорим о них». У ягуаров не бывает секретов. Молчат они лишь о смерти.

– Так что не так-то? – Мег посмотрела на младшего оборотня, надеясь хотя бы от этого болтуна получить объяснения. Разве Роа не надеялся, что она будет такая же, как они? Так почему на его лице нет радости?

Рею в ответ сказать было нечего. Он-то что знал?

Что поцелуй воды дает оборотню возможность лечить, воздуха – развиваться быстрее остальных, двигаться со скоростью ветра, так что ни один ягуар не догонит. Поцелуй духа земли подарит силу, света – способность видеть, тени – способность исчезать и оставаться незаметным.

А огня?

– Огонь наказывает своей милостью, – отмолчаться все равно не получится, так что Роа потянул птаху обратно на лежанку, чтобы она не слушала его, стоя на ногах. – Невольно, лишь потому что ребенок не в состоянии контролировать свой дар с первых дней жизни. Одно прикосновение к такому дитя, и в оборотнях просыпается все самое дикое, что в них живет. Это как огонь в твоих венах.

Который Роа ощущал прямо сейчас.

Страсть в ее чистом виде. А вот проявление может быть любым. У матери – бесконтрольное желание не отпускать, защитить. У отца – не делить ни с кем свое маленькое сокровище. И чем дальше – тем хуже. Если младенца не разорвут ревнивые родители в борьбе за право подержать, то это сделают остальные. Любой, кто хотя бы раз дотронется до малыша: другие дети – просто не контролируя свое стремление поиграть, женщины из-за ревности, мужчины из-за желания, если девочка каким-то чудом дорастет до половой зрелости. Или мать-кошка в стремлении сохранить жизнь всему племени, пока оборотни друг друга не перебьют, отравленные огнем поцелованных.

«Как ты выжила?» – Роа смотрел на девушку, на свою маленькую птаху, и пытался представить хотя бы один исход.

Это как звезды должны были сойтись?

Или девочка родилась в глуши, или вообще среди людей. Вдруг они не восприимчивы? Мать умерла при родах, или держалась, не подпуская к ребенку ни одно живое существо. Но как долго такое могло продолжаться? Или ее племя извело само себя в борьбе за кроху.

– Но мы же с тобой пытались, – Мег толкнула Роа под ребра. – И у нас ничего не получилось. С чего ты взял, что я…

– Стражи, – Рей уселся на землю. Наконец, в его голове картинка сложилась полностью. Отвратительно, когда видишь что-то и не можешь это объяснить. Хотя бы для себя. А тут как-то сразу все стало понятно. – Только аталаии умеют накладывать печати на врожденные способности.

Роа согласно моргнул. Он покрывал шею девушки легкими поцелуями, чтобы птаха не сердилась.

Мег пришла из другой страны, жила среди людей, не могла обращаться и контактировать с окружающим миром. Значит, кто-то из магов действительно приложил к этому руку. Не только заточил дар и зверя внутри ее тела, но и отправил жить в большой город, подальше от всего, что могло надломить печать.

И жила бы себе птаха спокойно, если бы не отправилась в джунгли, не встретила оборотней, не позволила бы Роа еще сильнее расшатать магическую защиту, раз стихия вырвалась наружу и обратилась настоящим огнем.

– И что теперь? Залюбишь меня до смерти? – Мег пыталась храбриться, но на самом деле ей было не по себе. Двое суток назад она была уверена, что ее жизнь перевернулась с ног на голову. И как тогда назвать ее нынешнее состояние? Родители – пусть все равно любимые, но не биологические. Какие-то жуткие стражи, что колдовали над ней в детстве, несдержанные хищники. Один из которых как раз попал в зависимость от ее «чудного» дара.

– Ты будешь против? – промурлыкал Роа, кусая птаху за плечо. – Только попроси, знаешь – я весь твой.

Ничего он ей не сделает. Не навредит. Мужчина четко это осознавал. Пусть о поцелованных огнем известно мало, но Роа был уверен, что с ним девушка в безопасности. Может, это глупая вера. Но птаху же тоже тянет к ягуару? Бездумно, бесконтрольно. Даже сейчас – она боится, волнуется, а Роа все равно улавливает тонкий аромат ее возбуждения.

Она его пара.

– У нас все еще остается проблема, – напомнил Рей. – К Руту Мег тоже прикасалась. Он не сможет отступить.

– Ничего, остынет, – отрезал старший ягуар. – Мы не знаем, может со временем действие сходит на нет? Если полностью исключить контакт.

«А это я с радостью обеспечу», – Роа с удовольствием и младшего брата прогнал из пещеры, чтобы соблазна не была. Он тот еще экспериментатор, мало ли.

– Ах, кстати по поводу времени… – Рей скривил лицо, жилы на его шее вытянулись. – Вас застала Ирида, когда вы в лесу…, – парень потер указательными пальцами друг о друга. – И объявила большую охоту. Тут все племя идет по вашему следу.

– Фильа да пута, – Роа выругался.

– Да-а-а… Она обещала, что убьет Мег, если доберется первой.

– А кто такая Ирида? – птаха посмотрела на здоровяка рядом с собой. Этот пятнистый пройдоха со склонностью умалчивать очень важные моменты, видимо, забыл рассказать еще о кое-чем. Ревность кольнула под ребрами. Мег подняла одну бровь, мысленно выдирая неизвестной кошке всю шерсть.

– Его невеста, – брякнул Рей, готовый с удовольствием понаблюдать, как Огонек отреагирует.

– Твоя… кто?!

Возмущение выплеснулось в целый сноп искр, которые сорвались с кончиков пальцев. Значит, когда она спрашивала Роа про брак, тот рассмеялся. И рычит при этом «моя-моя» при любом удобном случае, хвост тут своей предлагает. А у самого – невеста.