все, поднимай спящую красавицу, — распоряжается все тот же голос.

Шлепанье тяжелых подошв по воде, не успевшей сбежать в водосток, и меня рывком поднимают с пола, впившись пальцами-щипцами в плечо. Кошу взгляд, выглядывая между мокрыми прядями, завесившими лицо: знакомые клешни с переломанными суставами — именно они отжимали дверь в номере «Звезды».

Видимо, от смены горизонтального положения на вертикальное, кровь прибывает к мозгу, и воспоминания полностью восстанавливаются. Ну Генри, ну продажная ты шкура. Чтоб тебе всю жизнь мыться в своих тазиках с автоподогревом!

В зоне моей видимости появляются незнакомые ботинки — не такие громоздкие, как у держащего меня типа, даже какие-то щегольские, натертые до блеска.

А в следующее мгновение мои мокрые волосы раздвигают, как шторы, в разные стороны. Эй, вообще-то это моя единственная одежда!

— Привет, Кайя, — сгорбившись, чтобы заглянуть в лицо, здоровается действительно знакомый мне тип — тот самый настойчивый блондин с лайнера. — Хорошо, что волосы не пострадали. — Все еще не выпускает слипшиеся пряди из своих цепких и длинных, как у пианиста, пальцев. — Барон любит «русалок». Я, как тебя увидел, сразу понял, что ты то, что ему надо.

Серьезно? Я думала, что меня взяли в оборот из-за «синего тумана», а это банальная поставка «девочек» какой-то криминальной шишке?!

Ах ты сволочь!

— Привет, Билли, — отвечаю сквозь зубы.

Кривится.

— Вообще-то, я Майкл. Не узнала?

— Не запомнила, — огрызаюсь.

Его и без того удлиненное лицо удивленно вытягивается. Смотрите-ка на него, считает себя незабываемым?

Уязвленный блондин наконец отпускает мои волосы и отходит, властно взмахивая рукой.

— Готовь ее, Барон приедет к открытию Ярмарки.

Так, так, так… Думай, Кайя. Если дело не во мне лично, то целью этих типов являются всего лишь деньги. А значит, можно попробовать перебить ставку.

Дергаюсь, пытаясь высвободить руку, но подчиняющийся Майклу мордоворот держит крепко. Л-ладно.

— Майкл! — окликаю блондина.

— Пойдем, болезная, — тянет меня в другую сторону обладатель крепкой хватки, вцепившийся в мою руку.

Сам ты болезный!

— Майкл! — Упираюсь босыми пятками в пол, но они скользят по мокрой плитке, а моего веса недостаточно, чтобы остановить этого носорога. — Да послушай же ты! — Выворачиваю шею, пытаясь поймать оставшегося за спиной блондина. — Я дам тебе больше, чем Барон!

Держащий меня верзила насмешливо хмыкает, а вот Майкл заинтересованно изгибает бровь. Ясно теперь, почему он тут главный.

— Погоди, — велит второму и подходит ближе.

Отплевываюсь от упавших на лицо волос и вскидываю к нему глаза.

— Мой отец — Виктор Коллинз, хозяин сети отелей «Империя» и мультимиллиардер. Свяжись с ним, он заплатит за меня выкуп.

Да, вот такая я беспринципная: воюю с папой, отстаивая свою самостоятельность, и готова просить у него помощи, если припекло. Но, черт возьми, меня не просто припекло, мой зад буквально полыхает огнем!

— Гы, — скалится Майкл, рассматривая меня сверху вниз, как какую-нибудь диковинную зверюшку. — Зама-а-анчиво, — тянет, делая вид, что раздумывает. — Но нет, я уже дал Барону слово, а он не прощает подстав.

После чего похлопывает меня по щеке, как домашнего питомца (резко дергаю головой), и уходит.

— Протестируй ее! — приказывает своему подручному, даже не обернувшись.

Дверь хлопает.

Приехали.

* * *

— Работай. — Оттащив в соседнюю комнату с широкой кроватью, верзила швыряет меня на коврик у своих ног и расстегивает ширинку.

Спасибо за коврик, мои колени в восторге.

— Ну же. — Сотрясает своим «достоинством» у моего лица. — Покажи, что умеешь.

Бежать некуда, на мне ни лоскутка одежды, дверь заперта. А еще у меня ломит все тело, и я не уверена, что мне удастся хотя бы резко вскочить.

Сажусь на пятки, чуть откатываясь назад, и смотрю на этого «тестировщика» снизу вверх. Отводить взгляд и показывать свой страх с такими типами — последнее дело.

— Знаешь, как меня зовут коллеги? — Нагло смотрю прямо в маленькие злые глазки. Хмурится. — Пиранья, — отвечаю сама на свой же вопрос. — У меня острые зубы. Не боишься?

Маленькие глаза становятся еще меньше — щурятся, оценивая угрозу.

А что? Я как-то видела в каком-то порно-ужастике, как героиня откусила главгаду предмет домоганий. Только там использовалась компьютерная графика, а жевала актриса фигурную булку. Боюсь, настоящий откусывается не так легко. Хотя-а-а… Не попробуешь — не узнаешь, верно?

Видимо, эти мысли вполне отчетливо читаются на моем лице, потому что громила утробно рычит и хватает меня за волосы. Успеваю только жалобно взвизгнуть. А он швыряет меня на постель и наваливается сверху. Зараза, весит он целую тонну!

Брыкаюсь, как дикий мустанг, и с размаха всаживаю ногти в давно небритую щеку.

— С-с…а! — рычит этот бугай, пытаясь одновременно удержать обе мои царапающиеся руки и раздвинуть коленом ноги.

Изгибаюсь, норовя попасть ногой по его паху, но я не гимнастка, а он, опять же, весит целую тону.

Окей, придурок…

Мои руки уже зафиксированы над головой, а ноги раздвинуты.

И я вцепляюсь зубами в располосованную ногтями щеку.

Дикий вой, кровища, горячие брызги на моем лице, вкус крови во рту…

И удар кулаком прямо в челюсть.

В мою челюсть. Большим и твердым кулаком. Дерьмо-о-о…

Уже отключаясь, слышу щелчок дверного замка.

— Ну, чего ты там возишься? — Майкл. — О черт…

Придавившая меня тяжесть исчезает, а мой несостоявшийся насильник глухо оправдывается. Или не глухо, просто у меня в ушах звенит.

— Некогда. Барон уже выехал, — последнее, что успеваю уловить.

И погружаюсь в спасительную темноту.

Глава 21

Итак, хорошие новости: моя челюсть оказалась крепче, чем я думала, и не рассыпалась на мелкие осколки.

Плохие новости: меня собираются продать в качестве девочки для утех какому-то криминальному авторитету по имени Барон.

Какой, к черту, Барон? Почему не Граф в таком случае или не Герцог?

Сижу на синтетической подстилке с поднятой вверх рукой в наручнике, цепь от которого прикреплена к металлической трубе над головой. На мне ни лоскутка одежды, но в помещении душно, поэтому не холодно.

Это обычный грузовой контейнер — такими тут выстроена целая улица, — нас в нем больше десяти человек. Все в том же положении, что и я, мужчины и женщины, разного возраста, телосложения и цвета кожи. Женщины — справа, мужчины — слева. Все голые, с прикованной рукой и на подстилке, жесткое плетение которой впивается в колени.