цветов – темно-желтого, белого и черного. Павильоны королевы Клод и Луизы Савойской украшали золотая и серебряная вуали с вышитыми золотой нитью fleurs de lis (геральдическими лилиями) вместе с собственными геральдическими символами обеих дам на лиловом и малиновом атласе, соответственно. Однако нехарактерная для того времени погода снесла много французских шатров.

Между двумя лагерями располагалась площадка для турниров в 900 футов, украшенная искусственным древом чести, на которое бойцы могли вешать свои щиты с геральдическими символами. Древо украшали сотни шелковых и атласных цветов, изображающих английский боярышник и французскую малину. Однако дамы не могли играть существенной роли в рыцарских поединках, которые являлись первым пунктом программы дня.

Два короля не сражались друг с другом, по крайней мере официально. Случился импровизированный борцовский бой, в котором Франциск бросил Генриха на землю. (Французский король не упустил возможности еще раз воспользоваться эффектом неожиданности, когда, презрев протокол их обычных встреч, однажды утром появился в спальне Генриха и уверенно заявил, что сам будет камердинером английского короля.) Зять Генриха Чарльз Брэндон не отличился в рыцарских поединках, потому что повредил руку, а Бонниве стал одним из главных организаторов французской стороны.

Дамам в турнире отводилась церемониальная роль. Две королевы встретились 11 июня в королевском павильоне, чтобы принять присягу рыцарей. Королева Клод, одетая в серебряную парчу поверх золотой нижней юбки, приехала в своем коронационном паланкине, отделанном в соответствии с нарядом. За ней следовали фрейлины в трех каретах, задрапированных серебряной тканью. Весьма вероятно, что в число фрейлин входила и Анна Болейн. Луизу Савойскую в черном бархате сопровождало «несметное количество фрейлин» в платьях малинового бархата с рукавами на золотой подкладке. Говорили, что она скупила «целый склад» великолепных вещей.

Екатерина Арагонская тоже несколько месяцев скупала ткани. Она, конечно, уже поразила свиту племянника нарядами из золотой парчи на подкладке лилового бархата, черного искрящегося шелка – tilsent, малиновой материи с золотыми вкраплениями и «роскошным платьем из золотой ткани». Даже ее 55 ливрейных лакеев были одеты в белый шелк и зеленый бархат, на их камзолах красовались вышитые испанские пучки стрел. У семи пажей Екатерины были оранжевые ботинки, черные бархатные плащи, куртки зеленого и красно-коричневого бархата и желтые камзолы. Отмечалось, что Екатерина имела головной убор «по испанской моде», ее волосы ниспадали на плечи. Только так она могла тихо напомнить о своем происхождении.

Несмотря на войну нарядов, дамы взяли свое на территории, не зависящей от турнира. Согласно этикету не короли должны были угощать друг друга, а их дамы. Несколько раз Генрих и Франциск ели вместе в менее официальной обстановке, однако на больших банкетах – 10, 17 и 24 июня – расположение двух королей за одним столом могло дать почву для неудобных вопросов о превосходстве одного из них, чему нельзя было давать ни единого шанса.

Сохранившиеся описания (свидетелей из Франции, Венеции и Мантуи) говорят, что короли выходили из своих дворцов в одно и то же время, возвещаемое пушечным залпом. Они коротко беседовали на турнирной площадке и проходили дальше. Франциска (10 июня, первый случай) в огромных апартаментах принимала Екатерина Арагонская, чтобы отобедать с золотой посуды под парадным балдахином, окруженным гобеленами. Позади королевской группы длинный зал был разделен на две части, одна половина отводилась для 134 фрейлин, на второй половине обедали примерно 200 вельмож.

Каждая из вероятных трех перемен состояла из 50 блюд, включая сладости и острые закуски, увенчанные изысканным десертом – сложным и зачастую аллегорическим творением из марципана или карамели. Конторские книги зафиксировали, что в течение этого визита английский лагерь потребил почти 300 000 штук рыбы – в список входил даже дельфин, более 6000 домашней и дикой птицы, а также примерно 100 000 яиц. После пира танцевали в основном зале. Бал возглавляла сестра короля Мария Тюдор в паре с французским аристократом, после чего Франциск (который, как и Генрих, был страстным танцором) принял участие в маскарадном танце, исполненном «в итальянской манере»[36]. Генриха, в свою очередь, развлекала французская сторона в украшенном розовой парчой зале, где до начала танцев, пока английский король пировал, целых четыре часа играли 24 трубача.

Во второй раз, 17 июня, Луиза Савойская сопровождала своего сына Франциска, а его сестра Маргарита принимала Генриха VIII. Оба короля выскальзывали из зала, чтобы надеть маскарадные костюмы. Франциск со своими партнерами наряжались в длинные мантии с капюшонами для танца «в феррарском стиле». Генрих привез с собой три набора масок: накладные бороды и мантии, как говорили, миланского стиля, для себя и своих товарищей, костюмы докторов из черного бархата для второй группы дворян, а у третьей были кошельки и ремни из кожи тюленя, чтобы изображать гостей из «Русской земли или с Дальнего Востока». Генрих любил переодеваться (дома никто не смел признаваться, что узнал короля), и, узнав об этом, Франциск тоже увлекся маскарадами. На третий и последний банкет королевские особы с самого начала надели маскарадные костюмы. Английскую сторону возглавляли девять знаменитостей – воинские кумиры от Александра Македонского до короля Артура, впереди шествовал Геракл в львиной шкуре, сделанной из золотой парчи, и с палицей, обтянутой зеленым дамастом.

Вся эта долгая международная встреча была поставлена как спектакль театра масок. Когда две королевы встретились на мессе, проводившейся на турнирной арене на открытом воздухе, они некоторое время пытались пропустить друг друга вперед, чтобы приложиться к Евангелию, а потом обнялись и подошли вместе. Современники отметили строгое следование церемониалу; «английский король обедал с французской королевой и герцогиней Алансон в Ардри… встав на одно колено, держа свою шапочку в руках, он сначала поцеловал руку королеве, потом Мадам [Луизе Савойской], а затем герцогине Алансон [Маргарите Наваррской]».

Тщательно зафиксированы даже подарки: английская королева подарила французской несколько пони и верховых лошадей, а также упряжь к ним, а Луизе Савойской преподнесла седло и сбрую. Клод поднесла Екатерине Арагонской паланкин из золотой парчи («а также мулов и пажей»). Луиза Савойская подарила Вулси распятие с драгоценными камнями, а он ей маленький крест из драгоценного камня с частицей Голгофского креста внутри.

Однако в кулуарах шла серьезная работа. В Гине, еще до того, как короли начали свой поединок, Вулси посетил французский лагерь и договорился, что он с Луизой Савойской должен урегулировать дела между Англией, Францией и Шотландией. Одним из победителей этих торжеств, конечно, был Вулси. Его почитали как собственного представителя папы римского (в этом качестве он мог общаться на равных даже с королем Франциском). Он разговаривал со всеми. Маргарита Наваррская начала называть его «отцом», а он говорил о ней как о дочери или крестной дочери: filleule d’alliance.