Ладно. О чем я? О том, что мы даже себя не знаем! Друг любезный Юрий, новый знакомый Шеремет под аккомпанемент мыслей о Ситникове и яркие картинки в придачу: на пляже – и океан сверкает; в лесу, и полно мухоморов, и земляничные поляны; в Венеции – и скрип уключин, и шаткая гондола, и жизнерадостные мандариновые корки в мутных водах канала. И появление на сцене Юрия. Выскочил, как черт из коробочки, – ох, не к добру! Знаю, проходили. Слабость, глупость, надежда на то, что ах! – вдруг все вернется и образуется… все-таки семь лет! Что-нибудь внезапно вспыхнет, эдакое прекрасное, и мы снова вместе. Вместе? Шутите? Не хочу я вместе! Только не с ним. С этим… с этим… позером и снобом с извращенным чувством юмора.

– Вы где? – спросил Шеремет, тронув меня за локоть. – Смотрите, какая красота! Зима – прекрасное время, всепрощающее.

Действительно, красота. На площади играла музыка и сияла елка. Ездили пони, впряженные в маленькие коляски. В крошечных теремках торговали кофе и чаем.

– Всепрощающее? – не поняла я.

– Снег, как всепрощение, – белый, легкий, очищающий. Скрывающий грязь.

«Как саван», – подумала я, но промолчала. Дурацкая мысль. Он прав – снег, зима, елка… радость! Самый детский праздник. А я зануда, права Галка!

– Кофе? – спросил он.

Я помотала головой.

– Я провожу вас, – сказал он. – Поздно.

И мы пошли по заснеженным улицам к моему дому. Мне было хорошо с ним. Он деликатно придерживал меня под локоть, снова что-то рассказывал. Он много ездил, он был бывалым человеком.

Всепрощающий снег все сыпал и сыпал. Город казался сказочным: зеленые и красные огни машин, сияющие елки в витринах, сиреневые уличные фонари в снежных шапках.

– Это ваш дом? Вы живете в собственном доме? – удивился он. – Никогда бы не подумал.

– Почему? – Теперь удивилась я.

– Дому нужен хозяин. А кто гвозди забивает? Вы такая хрупкая…

– Я сильная. А гвозди забивает мой двоюродный брат.

– Сильная! – Он рассмеялся. Похоже, ему не хотелось уходить. Часы на площади пробили полночь – двенадцать далеких глухих ударов. Время привидений, и поздновато для гостей. Мне тоже не хотелось, чтобы он уходил. Он вдруг притянул меня к себе, смахнул снег с волос и… Я почувствовала его запах… В конце концов, я свободная женщина! Галка не одобрила бы, но ее здесь нет, и необязательно признаваться. Можно пригласить его на кофе. Или чай. Еще есть вино. Вино в полночь… Все мы знаем, чем кончаются ночные посиделки с вином. Ну и что? Мы же современные люди! Мысли эти вихрем проносились в моей голове.

– Он тебе нравится? – осторожно вылез Каспар.

– Он мне нравится, – твердо ответила я.

Он кашлянул и сказал:

– Это бесперспективно.

– Знаю. Ну и что?

– Это твое одиночество. Потом будет еще хуже. Ты же сама понимаешь…

– Заткнись, а?

Он смотрел мне в глаза, удерживал за плечи. Прищуренные глаза, оценивающий взгляд. Мужественное лицо, жесткий рот, сильный подбородок. Хищник. Прикидывает, обломится или нет, сказала бы опытная Галка. Ну и что? Нет ни одного фильма, где герои сначала встречаются, а потом… все остальное. Сначала все остальное, а потом, может быть, продолжают отношения. А может, и нет. Ну и что? Мы же современные люди, черт подери!

Я почувствовала, что сейчас он меня поцелует. У него был вид человека, который собирается поцеловать женщину. Я перестала дышать и закрыла глаза, он медлил. Я слышала его тяжелое дыхание. Мне казалось, я чувствую гулкие толчки его сердца. А может, это было мое собственное сердце. А может, наши сердца, которые бились в унисон.

– Гм, странная патетика… – пробурчал Каспар. – Сериальная. Сердца в унисон, страсти-мордасти, накатившее желание, охватившее их… непременно «обоих». Охватившее их обоих. Скажи «до свидания» – и марш домой! Нет на тебя Галки, она бы тебе вправила мозги.

И тут вдруг как гром небесный раздался неприятный и до боли знакомый голос друга любезного Юрия Александровича, который подобрался к нам откуда-то сбоку:

– Добрый вечер, Катюша! Поздненько ты сегодня. Познакомишь нас?

Я вынырнула из состояния невесомости и отпрянула от Шеремета.

– Юрий? Ты откуда здесь?

– Я? Проходил мимо, смотрю – окна темные. Думал, ты давно спишь, оказалось, ты не спишь, а гуляешь. – В голосе его слышалась неприкрытая издевка. – Добрый вечер. – Он протянул руку. – Рад познакомиться. Юрий.

Рука его повисла в воздухе. Сергей смотрел на него в упор, и было что-то в его взгляде… Мне стало страшно.

– Это Юрий, – поспешила я, краснея, чувствуя себя школьницей, которую проводил домой мальчик из параллельного класса, чужак, а мальчик из ее класса собирается набить ему морду в силу пацанского кодекса чести. – Мой старинный друг.

Юрий убрал руку.

– Это хорошо, когда есть старинные друзья, – произнес Сергей. – Катя, спасибо за прекрасный вечер.

Он взял мою руку и поцеловал, отогнув край перчатки. На Юрия он не смотрел, словно забыл о его присутствии.

– Спокойной ночи!

Юрий взял меня за руку, заявляя права. Потянул к себе. И тогда Шеремет вдруг ударил его в грудь, резко и коротко взмахнув рукой. Юрий от неожиданности издал крякающий звук и отступил, но тут же рванулся на обидчика. Они сцепились. Не школьники, взрослые мужики. И что прикажете делать? Разнимать? Хорошо, хоть ночь, нет соседей. Вечно пьяного директора местной музыкальной школы и его придурковатой собаки, которая любит пиво и тоже постоянно подшофе. Уж эти двое не упустили бы шанс встрять.

– Перестаньте! – неуверенно крикнула я, отступая на безопасное расстояние. Боюсь я драк.

– Не лезь под руку, – прошептал Каспар. – Пусть дерутся. Дураков надо учить. У тебя же давно чешутся руки наподдать другу любезному? Вот пусть и получит.

Драка была короткой и закончилась тем, что Юрий оказался на земле с разбитым носом. Не глядя на нас, он взял в горсть снег, приложил к носу. Снег стал розовым.

Сергей рассматривал окровавленный кулак.

– Извините, Катя. По-дурацки получилось. Прощайте.

Он уходил прочь, я с сожалением смотрела вслед. Завтра утром он уезжает. Наша история закончилась, не начавшись. Действительно, по-дурацки.

– Что у тебя с ним? – спросил Юрий, все еще сидя на земле, и я опомнилась. Говорил он в нос, словно у него был насморк. Держал в руке ком окровавленного снега.

– Тебе не стыдно? – закричала я. – Ты что, шел за нами? Чего расселся, вставай!

– Не могу, я ранен и теряю кровь. Помоги мне встать. Я не шел, я ожидал тебя здесь.

Он смотрел на меня ухмыляясь, снизу вверх, из носа сочилась тонкая красная струйка. Несмотря на встряску, настроение у него было бодрое. Поле битвы осталось за ним. Ему удалось прогнать чужого самца.