class="p1">Очагов вокруг было много. Справа ярусом ниже — целый рассадник: экспериментальные образцы и будущие подопытные. Совсем не впечатляющая чакра, по большей части слабая. Время от времени один из огней вдруг становился ярким, разгорался и разрастался, словно перезревшая звезда, а затем взрывался, как и полагалось сверхновой. Это были подопытные Орочимару-сама, над которыми он все еще экспериментировал с ферментом Джуго. Экспериментальные образцы периодически взрывались, и находиться поблизости от решетки в такие моменты было достаточно неприятно, а вот наблюдать за вспышками маленьких сверхновых из своей уютной комнатушки уже стало для Карин своеобразным хобби. Подопытные взрывались не так уж и часто. В последнее время все реже, и ее это огорчало, но тем большую ценность обретал каждый отдельный взрыв.

Сзади, за макушкой, по лабиринтам коридоров перемещался одинокий очаг, металлически холодный и неприятный. Каждый раз, когда Карин ощущала эту чакру, она казалась ей мокрой, будто очаг регулярно роняли в лужу, а он не успевал просыхать, или сам выделял кожей жидкость, как амфибия.

У очага нет кожи. Но почему-то мне все равно кажется, что он мокрый и металлический.

На этом этаже больше никто не жил, а коридор не вел ни в какие толковые места, так что мокрый-и-металлический явно направлялся к ее комнатке. Ему было еще далеко, а потому Карин продолжила валяться и исследовать окрестности.

Последний огонек чакры над головой, на два яруса выше, она оставила на десерт. Ощущать этот очаг было еще приятнее, чем наблюдать вспышки сверхновых в камерах с заключенными подопытными. Он появился менее года назад, и Карин далеко не сразу поняла, кому принадлежит эта прелесть. Очаг маячил где-то в окрестностях, но она всякий раз с ним разминалась и лишь полгода назад наконец выяснила, что это новый фаворит Орочимару — Учиха Саске.

Когда она концентрировалась на этой чакре, ей казалось, что тесная комнатка и все убежище Орочимару растворяются и исчезают без следа. В зажмуренное лицо дул прохладный ветер, резкими порывами налетал на деревья, поднимал кругом сильнейший шелест и затихал. Но воцарившийся покой, как правило, был временным. Где-то в глубине этого очага дремал грозовой шторм. Вибрация отдаленных раскатов грома проходила через все тело, вызывая мурашки и томительное предвкушение надвигающейся бури. Наверное, такой же экстаз можно было испытывать, наблюдая за хищником, готовящимся к смертельному броску. Мышцы в напряжении, он плавно припадает на передние лапы, пасет свою жертву, практически не дыша.

Такой чистый…

Карин мечтательно вздохнула. Одержимость потрясающе вкусной чакрой Саске начинала походить на откровенную наркоманию, но ничего с собой поделать она не могла. Всякий раз, оставаясь в одиночестве в своей комнате, Карин перебирала все очаги в округе и в конце концов переходила к последнему — очагу Саске. Она растворялась в его чакре, купалась в ней, пропускала через свою душу, вздрагивала от холодных мурашек и испытывала почти физическое наслаждение.

В ее жизни было мало приятного. Приятными скорее были промежутки покоя, когда о ней забывали и раны от укусов успевали хоть немного затянуться. Чакра Саске распахнула для Карин вселенную. Откинула границы узкого прежде мирка куда-то к рубежам мироздания, куда вселенная еще не успела расшириться. Как-то вдруг оказалось, что на земле есть не только ад, но и рай, просто раньше вход в него был Карин недоступен, потому что находился в деревне Скрытого Листа, но никак не в деревне Скрытой Травы.

Она вспомнила о местах, из которых она была родом, и сердце придавило тяжелым грузом неприятных воспоминаний.

«Как печально видеть шиноби без родины», — первое, что сказал Орочимару, когда увидел ее.

До этого Карин не задумывалась о том, что у нее могла бы быть Родина. Она с рождения жила с матерью в деревне Скрытой Травы, и местные сделали все, чтобы убедить ее, что она — чужая. Ей постоянно напоминали, что она никчемна и бесполезна, а свою полезность вечно приходилось доказывать, подставляя нежное тело под укусы чужих людей. Отвратительных людей. Карин все еще являлись в кошмарах воспоминания о запахе госпиталя, окровавленных бинтах, вони крови, гноя и лекарств. В ушах звенели стоны раненых. Тело болело от укусов, кожу стягивали высохшие слюни, а от зловонного запаха изо рта очередного раненого, разевающего пасть, хотелось блевать, но всякий раз приходилось сдерживаться.

Сейчас-то запоздало приходило осознание, что на самом деле она была бесценна и без нее сотни и тысячи шиноби скончались бы от ран, но в самой деревне ей не давали почувствовать собственной важности. Местным это было невыгодно.

Карин ненавидела свой дар. Ей казалось, что она не человек, а просто сосуд панацеи, из которого всякий считает своим долгом испить. Наблюдая бесчисленное множество раненых, Карин не раз задумывалась о том, что сил на всех не хватит и в конечном итоге ее опустошат до дна и выкинут. Так же поступили с мамой.

Она никогда не была никому по-настоящему нужна. Именно она, а не ее способность. В то же время к генинам деревни относились иначе. Карин казалось, это потому, что она действительно никчемна, тогда как остальные генины на порядок выше и полезнее нее, однако экзамен на чунина, на который ее отправили в качестве дежурной аптечки для настоящих генинов Травы, показал, что эти ребята еще более никчемны, чем она. Вот только в провале экзамена обвинили в первую очередь ее. Не их.

…шиноби без родины…

С тех пор Карин не раз задумывалась о том, что все могло быть иначе, если бы ее родная деревня некогда не пала. Возможно, дома она была бы нужна и любима? Узумаки. Узумаки Карин. Ей несложно было догадаться о своем происхождении, хоть мама никогда и не рассказывала ей о настоящей родине. Деревня Скрытого Водоворота. Какой она была?

В дверь вежливо постучали. Карин вздрогнула, вынырнула из размышлений и отлипла от вкусного очага Саске.

— Вхожу, — предупредил металлический и вечно мокрый.

Наконец-то добрался.

Карин приподнялась на локте и потянулась за очками на прикроватном столике. Очки у нее были все те же, еще со времен жизни в Скрытой Траве. Одежда тоже осталась старая.

Дверь приоткрылась, и на полу растянулась полоса желтого света. Заглянул Кабуто.

— Спишь?

Карин молча покачала головой.

— Для тебя есть задание.

Новое задание предвещало новые укусы. Карин со вздохом поплелась за Кабуто, жалея, что ее покой наедине с чакрой Саске продлился недолго.

Но ее ожидал сюрприз.

В зале у огромной змеиной морды с горящими желтыми глазами стояли лучшие шиноби Орочимару-сама. Карин слышала, когда-то их