подумывает начать голодовку возле советского посольства, дабы освободить семью. Об этом вспоминает Александер-Гарретт. «Что же тогда будет с фильмом?» — спросила его она. Согласно книге Лейлы, режиссёр ничего не ответил, но возможно, жертвоприношение было совершено им как раз в тот момент.

11 марта провели полный прогон сценария с группой и артистами. Эта работа продолжилась и в последующие дни уже с отдельными участниками процесса.

Шведский прокатчик «Ностальгии» Ульф Берггрен давно хотел устроить встречу Тарковского со зрителями в кинотеатре «Fågel Blå» — «Синяя птица» — расположенном по адресу Skeppargatan, 60. Он уговаривал режиссёра ещё в феврале, но тот не проявлял энтузиазма, поскольку гонорар за это выступление не полагался. Позже Андрей согласился, и 12 марта мероприятие прошло на славу. В качестве гостей присутствовали многие видные деятели шведской культуры: упоминавшийся искусствовед Орьян Рот-Линдберг, писатель и литературный критик Биргит Мункхаммар, режиссёр Ингела Ромаре, радиоведущий Карл-Йохан Мальмберг, критик Андерс Олофссон, а также кинорежиссёр Вильгот Шёман — давний знакомый Тарковского, приезжавший в Москву ещё в шестидесятые годы, во время работы над «Рублёвым». Мемуары Шёмана — автора скандальной дилогии «Я любопытна — фильм в жёлтом» (1967) и «Я любопытна — фильм в синем» (1968), ставшей в США предметом судебного разбирательства о понятии «пристойности» — опубликованы[981] на русском языке. Отметим также, что Вильгот был ассистентом и близким товарищем Бергмана.

В кинотеатре завязалась интересная дискуссия, отчасти напоминавшая британские выступления режиссёра. Стоит отметить заданный вопрос о том, правда ли, что русским легко понимать западное искусство, а европейцы русское понять не могут. Первое подтверждалось тем, как Тарковский оперирует живописью Ренессанса, а последнее — энигматичностью фильмов Андрея. Ответ приводит Александер-Гарретт: «Любить — не значит знать. Более того, чем меньше мы знаем, тем больше любим. В знании есть что-то очень разрушительное, порочное. Знать ничего нельзя. Все наши усилия в этом смысле бессмысленны. Я люблю музыку Баха, люблю „Дон Кихота“, но я не могу поставить знак равенства между Пушкиным и Сервантесом. Мне давно не даёт покоя мысль: разница между моим пониманием „Божественной комедии“ и её пониманием итальянским интеллигентом. Я уверен, что разница колоссальная, а это важнее, чем то, что сближает». Безусловно, озвученные мысли отражают иной взгляд на проблему перевода, столь значительную в контексте «Ностальгии». Но здесь важно не забывать, что большинство произведений, которые хотел поставить Тарковский, были ему известны в переложениях с других языков. В целом же встреча в «Синей птице», а также последовавшие отзывы о ней в прессе оставили у Андрея тяжёлое впечатление.

13 марта состоялся ужин с режиссёром Этторе Сколой в ресторане «Helan och Halvan»[982], находившемся в здании киноинститута. Здесь главный герой настоящей книги станет завсегдатаем, обедая с членами группы и проводя переговоры. До наших дней заведение не дожило.

Внимательный читатель заметит, что почти все рестораны, которые Тарковский посещал в Италии, существуют и сегодня, тогда как бо́льшая часть таковых в Швеции давно закрыта. Нередко даже снесены здания, где они находились. Это одно из проявлений фундаментальных отличий между традиционным и модернистским обществами. А вот что в Стокгольме осталось на своём месте, так это старейший универмаг «Nordiska Kompaniet», который с 1902 года располагается по адресу Hamngatan, 18–20. Андрей с Лейлой побывали здесь 14 марта, чтобы купить режиссёру сумку для будущего путешествия в Исландию, но вместо этого приобрели обувь Тяпе.

Приглашение в «страну льдов» Тарковский получил уже давно, и даты этой поездки были зафиксированы заранее. Переносить или отменять её не представлялось возможным, поскольку письмо Андрею пришло лично от президента Вигдис Финнбогадоуттир. Итак, в Рейкьявике режиссёр находился с 15-го по 18 марта. Глава государства предложила всестороннюю помощь. Оказывается, здесь уже давно, без какого-то участия со стороны Тарковского, был создан комитет по воссоединению его семьи. Исландцы подключились к борьбе самостоятельно. Общество феминисток, а также единственный местный лауреат Нобелевской премии по литературе Халлдор Кильян Лакснесс написали письма Горбачёву.

Следует подчеркнуть, что политическая и практическая заинтересованность Исландии в этом деле была минимальной. Гораздо меньшей не только, чем у ФРГ или США, но даже чем у Италии или Франции. В то же время надежды на итальянскую поддержку таяли на глазах: много обещаний и никаких результативных действий. Вероятно, причина в том, что надвигались выборы, и политики предпочитали воздержаться от резких шагов. А вот гражданское общество Исландии и прежде неоднократно изъявляло готовность принимать у себя изгоев или несправедливо осуждённых людей. Напомним, что в 2005 году именно в Рейкьявике нашёл пристанище преследуемый Америкой одиннадцатый чемпион мира по шахматам Бобби Фишер. Кроме того, именно здесь — на полпути между Москвой и Вашингтоном — 11–12 октября 1986 года состоится вторая историческая встреча между Горбачёвым и Рейганом.

Для визита в Исландию к Тарковскому присоединилась жена. Более того, в Рейкьявике она тоже осталась после отъезда мужа, продолжая публичные выступления. Сам же режиссёр отправился в Париж, где встречался с министром культуры Жаком Лангом, а также вновь с Андреем Яблонским, который тогда переживал личную драму. Во Франции, кстати, выяснилось, что президент Франсуа Миттеран не получал от режиссёра никаких писем, однако, со слов министра, узнав о ситуации, обещал помочь.

Важнейшая задача, делающая поездку в Париж безотлагательной, состояла в том, чтобы найти актрису на роль служанки Юлии вместо беременной Перниллы Аугуст, которая, заметим, работала когда-то и у Шёмана. Тарковский собирался занять Валери Мересс, снискавшую славу, сыграв одну из главных женских ролей в картине «Укол зонтиком» (1980) с Пьером Ришаром, которая в СССР была едва ли не популярнее, чем во Франции. Примечательно, что Мересс и Аугуст — абсолютно разные типажи.

Обращает на себя внимание та тщательность, с которой Тарковский выбирал артистов даже на непервостепенные роли. Чем запоминается Юлия? Пожалуй, в первую очередь, эпизодом, в котором Аделаида просит разбудить Малыша, а служанка отказывается, отвечая: «Если вам нужно мучить кого-нибудь, возьмите герра Александра или, на худой конец, меня». Кстати сказать, по сценарию она должна была сказать: «…на худой конец Марту», — режиссёр заменил слова непосредственно на площадке, из чего можно косвенно заключить, что актрисой он был доволен. Представить в этой сцене Аугуст довольно трудно. Это важный момент не только для горничной, но и для Аделаиды, ведь, по словам режиссёра, «человеческие отношения — это что-то совершенно новое» для неё.

Выбор исполнительницы на роль Юлии имел стратегическое значение ещё и потому, что её очень хотела сыграть Лариса Тарковская. Она просила мужа об этом, потому следовало найти действительно сильную актрису, чтобы обосновать отказ её профессионализмом.