Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Горе, страдание, жалость, сожаление… — абсолютно ничего этого не было. Лишь смертельно опасное спокойствие.
— Это заклинание постепенно проникало все глубже, подтачивая его изнутри, что в итоге нарушило его духовный поток и привело к остановке сердца. Так что твое драгоценное непобедимое оружие в конечном итоге все-таки будет уничтожено моими руками.
— …
— Сожалею, Хуа Биньань, но я не могу позволить вам всем вернуться домой.
Ши Мэй, похоже, никак не предвидел такого поворота. Его лицо стало белее нефрита и холоднее самого толстого слоя льда. Он недоверчиво уставился на Чу Ваньнина, губы его слегка дрожали.
— Все кончено, — сказал Чу Ваньнин, и в его ладони вспыхнул яркий свет.
— С ума сошел?! — увидев этот золотой свет, Ши Мэй вдруг совершенно обезумел. С совершенно звериной дикостью в глазах он закричал: — Хочешь убить его?! В самом деле хочешь его убить… Хватит духу на такую жестокость… у тебя вообще есть сердце?!
Никому не ведомо, какие эмоции были сокрыты в глубине темных глаз Чу Ваньнина, когда он ответил:
— Я выдержу.
— …
Золотое сияние разгоралось все сильнее, лицо же Чу Ваньнина темнело на глазах. Пусть он был всего лишь отрезанной ветвью дерева Яньди, но у него все-таки было некоторое смутное представление о магии, что изначально была заложена богом земледелия в это божественное древо. В свое время разработанная им для Тяньвэнь техника Десять Тысяч Гробов также возникла из неясных образов в его голове. Когда-то он полагал, что это была случайность, но позже он понял, что это не так.
Так как он был частью божественного древа, в нем остались запечатанные когда-то в это дерево заклинания самого Шэньнуна, так что ему нужно было лишь как следует напрячь память, и в его голове начинали всплывать воспоминания о множестве древних тайных знаний, таких как техника Пространственно-временных Врат Жизни и Смерти или доселе не использованная им техника Разрывания Трупа[299.1].
Техника Разрывания Трупа была тесно связана со временами первозданного хаоса, что обрушился на мир после битвы богов и демонов. Согласно легендам, после той войны людской род понес особенно тяжелые потери. Тем, кто смог выжить, пришлось существовать посреди моря непогребенных трупов, что очень скоро вызвало появление новых смертельных болезней и эпидемий… В то время Фуси был полон решимости биться с вторгшимися в мир демонами до их полного уничтожения, Нюйва же была тяжело ранена и погрузилась в беспробудный сон, поэтому единственным, кто все еще мог и хотел всех спасти, был Шэньнун.
И тогда воткнул Шэньнун в Восточное море корень равного небу священного дерева Яньди, и когда выросло то дерево, на нем было несметное количество побегов, цветов и плодов. Ветви божественного древа достигли Небес, а корни добрались до самой нижней точки Бездны.
— Шэньму, Десять Тысяч Гробов.
И как только прозвучали эти слова, корни священного дерева Яньди расползлись по всему дну морскому и распространились по всему миру совершенствования! Толстые и тонкие, грубые и гибкие, эти корни поднялись повсюду из земли и песка.
— Разорвите трупы и соберите в гробы!
Корни оплели разлагающиеся трупы и разорвали в клочья, вмиг обратив их в прах… Гниющие тела исчезли, прах стал плодородной почвой, на которой выросли травы и цветы. Это было первое, что сделало священное дерево Яньди в мире людей. Завершив это дело, оно втянуло в себя все свои бесчисленные корни, вернув их в пределы Восточного моря.
…Это была самая древняя запись о божественном дереве Яньди, что сохранилась в анналах истории.
Горевший в руке Чу Ваньнина яркий свет отражался в его глазах.
Это была магия Шэньнуна, и он овладел ей именно потому, что был частью священного дерева Яньди. И после того, как он запустит эту технику, тот человек… будет разорван и исчезнет без следа.
Но это ведь просто труп.
Страдания и боль Чу Ваньнина достигли предела, стоило ему подумать, как… тяжело ему его отпустить.
— Ты… Чу Ваньнин… ты…
Ши Мэй в ужасе уставился на него. В его глазах страх, ярость, непонимание и бешенство стремительно сменяли друг друга. Две жизни он планировал все это, так разве мог сейчас спокойно принять этот провал.
— Остановись ради меня!
Услышав его слова, Чу Ваньнин поднял взгляд и спокойно посмотрел на него, точно так же, как много лет назад одним дождливым днем на Пике Сышэн он посмотрел на ребенка, стоящего под карнизом учебного класса.
В то время ему даже в голову не пришло, что Ши Мэй может оказаться выжившей прекрасной костяной бабочкой.
Его первое впечатление о нем полностью основывалось на словах других людей. Он слышал, что на Пике Сышэн появился новый ребенок, который очень старателен и усерден в учебе, однако из-за того, что у него от природы слабое духовное ядро, ему сложно использовать магию. Из-за его плохих природных данных ни один старейшина не пожелал взять его в ученики, и даже Сюаньцзи после проверки его духовного корня вежливо отказал ему.
В тот день капли дождя ручейками стекали по черной черепице навеса, под которым стоял похожий на белый лотос юный отрок и, прижимая к себе стопку толстых книг, с беспомощным видом глядел в небеса.
— Это ты? — немного растерявшись, спросил Чу Ваньнин.
Он знал, что этот ребенок довольно нелюдим, поэтому сам подошел к нему, держа в руке зонтик из промасленной бумаги.
— А, старейшина Юйхэн, — паренек испуганно вздрогнул и поспешно опустил голову, приветствуя старшего, из-за чего чуть не уронил стопку книг, доходящую ему до подбородка. — Приветствую старейшину.
— Так поздно, а ты все еще на пороге школы?
— Ничего не поделаешь, столько всего нужно изучить, а я не успел закончить читать эти книги.
Чу Ваньнин опустил глаза, и его взгляд упал на лежащее сверху «Собрание различных трав, деревьев и цветов школы целительства Гуюэе».
Ребенок выглядел немного смущенным, и его щеки залил яркий румянец:
— У меня плохие природные данные, поэтому я только и могу, что читать записи целительской школы… но я не думаю, что Гуюэе лучше…
Чу Ваньнин был слегка озадачен его реакцией, между его бровей пролегла легкая морщинка:
— Ты ведь просто читал эту книгу, из-за чего так разволновался?
Ребенок еще ниже опустил голову:
— Этот ученик был неправ.
Маленькое, худенькое