— Можно вплавь, конечно, но это куда дольше выйдет, — Уд, похоже, не понял причину удивления безухого. — Опыта мало, долго идти будете. Потом, опять же, в себя прийти надо… Знаешь, а да, неотложные вести, получается! Возьмешь «Косатку». «Сивуча» с «Туманом» оставлю, вдруг пригодится.

— Так, подожди, — Керф поднял обе ладони, — объясняю. Мы на байдарах не ходили в жизни. Мы по океану не ходили, мы…

— Южане вы, — фыркнул Уд, — хули тут еще говорить? Друг Керф, я на придурка похож?

— Нет, — мотнул головой мечник. И тут же поправился. — Не особо.

— Ну а зачем ты обо мне думаешь так плохо, а? От вас надо будет на веслах помочь, когда ветра нет, да на берегу как надо сработать. Вы ж потонете сразу! Меня ж потом мастер Бурхард на клочки порвет! Не, друг Керф, я с виду только дурак, а так — умный!

Керф опустил голову, развел руками — ну что тут скажешь, неправ был!

— Ничего, бывает! Я сам из Мильвесса, так-то. Южней тебя, а ничо, прижился! С вами Людоед пойдет, да еще трое толковых ребят. Справитесь. Разве что зверье свое не берите. Каланов увидит, начнет шуметь — лови потом по островкам тех упырей! Унак с вами, опять же, пойдет. И дорогу подскажет, и вообще.

— Погоди, еще вопрос. Ты откуда знаешь, что унак правду сказал?

Уд посмотрел на небо, потом Керфу за плечо.

— Если бы он сразу ко мне пришел, я бы нехорошее мог заподозрить. Он к Диего эль Руису пришел. А тот уже мне доложил по форме, как полагается.

— Это кто такой? Диего, в смысле?

— Священник наш. Но точно тебе говорю, унаки Руиса не обманывают. Им боги запретили.

* * *

Сувойка не зря столь цены высокой! Древесина у нее — как камень. Рубишь, рубишь… Только пыль к небу летит, да звук! На лигу кругом слышно, как сувойку добывают! А если еще и погода тихая, да роща у берега… Каждый слышит, каждый знает — сувойку рубят! Щепки летят! Каждая щепка — медячок, каждое поленце — золотой, каждый ствол — туго набитый кошель! Тут любой в раж войдет! Только успевай топоры точить!

Компания, усиленная четырьмя местными, залегла на гребне, за кустами.

Браконьеры, увлекшиеся добычей, об охране не позаботились. Вернее, выставили одного, у вельботов. Но «рыцарские» пришли с другой стороны острова — Нюнкин провел сквозь густые заросли хитрыми тропками.

Лукас то и дело оглядывался на унака-проводника — в скоротечной драке в тумане было не до разглядываний. Во вчерашней перегрузке тоже по сторонам глазеть не вышло — тюки с мешками так и мелькали.

В общем, человек как человек. Разве что ростом невысок — да и то, с Удом ровня. С другой стороны, раз его «Маленьким» зовут, остальные повыше будут — тех, даже, доспешных громил вспомнить! Кожа темнее, глаза и волосы черные, лицо плосковатое, но не прям «сковородка» обещанная… В общем, в той же Сивере прошел бы мимо без малейшей мысли, что другой народ.

Одет иначе, это да! И куртка цельная, и обувка с мягкой подошвой… Зато на копье стальной кованый наконечник явно материковой работы. Хоть и запрещено с унаками менятся оружием. Ну то в замке у рыцаря одно, а на деле, оно всегда чуть иначе… И шапка чудная, ох и чудная! Но красиво.

— Глухие, — ткнул пальцем в работающих унак, оскалился, погладил пальцем деревянную фигурку утки на макушке.

— Будем брать? — уточнил Керф у Людоеда, как у знатока. — Или подождем, пока намашутся?

— Я ж говорил Кролищу, что не тупые вы, просто не привыкли еще! — кивнул Людоед. — Ждем, робяты, ждем! Кусты колючие, далеко. Сюда даже поссать не пойдут. До вечера спокойненько полежим, потом дело сделаем.

И первым лег на мокрые листья. Остальные тоже повалились. Переход с непривычки вышел тяжелым — под конец весла из рук так и валились. А заснувшему Флеру веретеном по зубам прилетело, разбив губы в две лепешки — его, впрочем, оставили на охране, вместе с Канардом, из местных…

Браконьеры стучались стаей сумасшедших дятлов, не прекращая. Каждый стремился заработать себе, детям и внукам. А то и правнукам, чем унакский уньршк* не шутит! У кого сил в руках не оставалось, впрягался в сбрую — оттаскивал маленькие, но тяжелые стволы к лодкам…

— Они как вывозить будут-то? — спросил Лукас, глядя, как один ствол кантуют втроем, а то и вчетвером. — Корабль придет?

— Не… — зевнул Корбей, черный, будто унак, уроженец небольшого городка Онлир, откуда-то из центра Империи. — Они загрузят, сколько войдет. Остальное, что увезти не смогут, притопят в приметном месте. Место Кряке продадут или Кастору. Те придут парой хольков, что найдут, достанут. Этим обговоренную долю выплатят.

— Погоди, а не проще вырубить не под корень, а так, чтобы и на следующий год осталось? Выгоднее же самим каждый год продавать!

— Выгоднее, — согласился Корбей, — только если на песке считаешь. А в жизни, что ты не вырубил, найдя, то другие до земли сгрызут. Еще и за спиной тебя придурком звать будут. Ну и сувойка до товарного вида долго растет. А за десять лет десять раз помрешь, не дождешься.

— Сложно у вас тут!

— Везде сложно. От простой жизни на край света не заберешься.

Наконец стук начал прекращаться — устали. А значит, пришло время дело делать! Солнце уйдет, крыс ловить труднее станет!

Залп из двух арбалетов и трех луков, а потом — в копья и мечи.

Атаковали без криков и воплей — так страшнее! Только Нюнкин верещал что-то на своем языке.

Бой вышел коротким и победным. Впрочем, и боем не назвать. Бойня!

Заметавшимся на свежей вырубке браконьерам, часть которых упала, получив стрелу-две, было не до сопротивления — сбежать бы! Но везучих среди них не нашлось, никто не ушел! Один рванулся к берегу, заскочил в воду… В него даже стрелять не стали — вода шла со льдом. Доплывет — значит, Пантократору нужен! Не доплыл, разумеется — голова, поныряв меж волн, нырнула и больше не всплыла. Водяные духи выполнили свою часть работы.

Дрались до конца двое — размахивали топорами, выкрикивали угрозы. Обещали кары небесные и лично от Кастора.

— Нам пленные нужны-то? — спросил Керф у Людоеда, ласково глядя на негодяев.

— На кой они нам? — пожал плечами тот. — Жратвы полно, а визг их слушать…

Керф закинул на плечо свой меч, так кровью и не обагренный — не дали! Молодежь на ходу подметки рвет и вражин режет! Подошел к топорникам, улыбнулся им еще ласковее. Те, словно по команде, разом сорвались с места, и кинулись на него.

Первому Креф смахнул голову клинком, второму проломил череп «яблоком», отмахнувшись походя. Только хрустнуло.

Мертвецы свалились на вытоптанную траву, засыпанную щепками практически одновременно.

Нюнкин, вытирая копье о куртку заколотого им лысого бородача со шрамом через лоб, прицокнул языком, что-то проговорил уважительное.

— Чего это он? — подозрительно уточнил Изморозь у Корбея. Местный так от него и не отлипал весь бой — похоже, что имел указание подстраховать. Ну или просто, по своему желанию.

— Говорит, что унакам с Круглого, в головы пьяным тюленем насрано, раз хотели с такими честно драться. Это не человек, это пал нивхгу в человечьем виду. Пал нивгху, это горный дух. А Круглый — это остров такой, от нас с дюжину лиг будет…

Подошел Керф, вытер тряпочкой клинок, протер забрызганную рукоять…

— А хорошо вышло! И кстати, господа местные, кто такой этот Кастор, которым меня так упоенно те покойнички пугали?

* злой дух

Про унака, шамана ненастоящих и глупого уньршк

Островов, где унаки живут много! Дюжина дюжин и еще немного. Разные те острова. Одни большие, другие маленькие. На одних только кусты растут, на других — сосны облака царапают. Где-то горы, где-то ровное все, как океан в безветрие…

На одном острове ненастоящие поселились. Приплыли летом на большой байдаре, под красным парусом. Забор поставили, дома поставили. Жить стали.

Унаки к ненастоящим пришли. «Уходите!» сказали. Ненастоящие на унаков посмотрели. Много слов сказали. Унаки не поняли, но за копья взялись. И ненастоящие за копья. Долго дрались! Много хороших людей умерло. И настоящих, и тех, что из бырнабааев вылепленные. Но хорошо подрались.

Унаки смотрят, и понять не могут — и не победили, и не проиграли. А байдара под красным парусом снова приплыла. Еще ненастоящих привезла. Подумали унаки — надо байдару топить — а то столько привезет, что остров от тяжести утонет!

Сели в три байдары, поплыли топить.

Только ненастоящие отбились. Многих