Двенадцатого апреля 1611 года приказано было великим послам на другой день отправляться в Польшу «на одном судне». На все представления послов поляки ответили отказом. В довершение всего при отправлении их в плен посольские приставы ограбили их и перебили их людей. Так поехали «крепкие стояльцы» за родную землю в далекую и тяжкую неволю, всюду терпя «крайния утеснения». «В одном только владении гетмана Желковского показана была им некая учтивость, и гетман сей прислал к ним спросить о здоровье». На эту насмешливую «учтивость» послы с достоинством ответили гетману, «чтоб он душу свою и крестное целование попомнил, как он всем людям Московскаго государства королевское жалованье сказывал, и душу свою на чем дал, а только что за его крестным целованием учинится, и того всего Бог взыщет на нем, на гетмане»268.

Митрополит Филарет попал в польский плен, когда родина его переживала безотрадные времена «лихолетья и разрухи». Он ехал в Польшу под тягостным впечатлением от известия о московском разорении девятнадцатого марта 1611 года. Но близки были для России освобождение от врагов и установление порядка, а для рода Романовых – момент величайшего торжества: избрание юного Михаила Федоровича на престол, и кто знает, какую роль сыграли в этом акте глубокого народного доверия к семье Никитичей доблестное поведение старшего ее представителя под Смоленском, его благородная твердость и тяжкая неволя!

I

История великого посольства показала нам, как были правы те, кто не доверял искренности поляков и их заверениям. Попытка восстановить государственный порядок путем унии с Речью Посполитой оказалась бесплодной. Но не отчаялись русские люди в судьбе своей родины. Собрались они с силами, дружно двинулись на врага и спасли самобытность нашей великой Руси. Заслуга почина в этих новых попытках, последняя из которых увенчалась вожделенным успехом, всецело должна быть признана за незабвенным патриархом Гермогеном. Он, не только безоружный, но и подозреваемый, теснимый и гонимый поляками и их русскими приспешниками, сумел найти себе верных помощников и приверженцев. С их помощью патриарх распространил по Руси свои замечательные воззвания и призывы к очищению Москвы от врагов-насильников. На зов Гермогена явилось под Москву первое ополчение для очищения столицы от иноземцев. По имени наиболее видного своего воеводы это ополчение называется обыкновенно Ляпуновским. Если изучить состав тех ратей, которые собрались тогда под Москвой с целью ее освобождения, – а такое изучение произведено профессором Платоновым в его «Очерках», – то легко можно понять, что все движение заранее было обречено на неудачу. Дело в том, что весной 1611 года в союз между собой вступили «социальные враги»: земщина и казачество. Первая шла для установления разрушенного Смутой государственного уклада, второе было полно бессознательной вражды к какому бы то ни было правильному порядку. Первая руководствовалась инстинктами созидания, накопления и охранения, второе стремилось к разорению и разрушению. Объединенные общностью национальной идеи и потому враждой к иноземцам, захватившим святыню народа – Кремль, во всем остальном русские рати, действовавшие в 1611 году под Москвой, были глубоко чужды и недружелюбны друг к другу. «Земля», соединившаяся впервые, не сумела на этот раз выработать правильного соотношения сил. В выборе главных начальников сказалось как будто преобладание казачьих дружин. Из «троеначальников» двое были тушинскими боярами – князь Д. Т. Трубецкой и И. М. Заруцкий, а «думный дворянин» Прокофий Петрович Ляпунов, вождь земщины, занял лишь третье место269, хотя фактически первенствовал. Зато на собравшемся при ратях «совете всей земли» были проведены тридцатого июня 1611 года постановления, очень неблагоприятные для вольного казачества. Последнее было недовольно этим, заволновалось и вызвало заподозренного им в измене Ляпунова к себе «в круг» для объяснений. Во время них заносчивый Ляпунов тоном своих речей еще более возбудил страсти и был убит двадцать второго июня 1611 года. Смерть вождя земских ратей гибельно отозвалась на судьбе ополчения 1611 года.

Епископ Гермоген

Земщина, испуганная убийством своего руководителя, разбежалась из-под столицы, а предоставленные самим себе казачьи дружины оказались бессильными освободить Москву от поляков. Таким образом, наступило для нашей родины безотрадное время. Не было просвета, и гибель Руси представлялась неизбежной. Тогда Гермоген снова возвысил свой мужественный голос. Он снова обратился к русским людям с горячим призывом помочь исстрадавшейся родине. При этом, поняв, что казаки, готовые склониться на признание «воренка», сына убитого второго Лжедмитрия и Марины Мнишек, не менее опасны, чем поляки, патриарх заклинал земщину беречься их так же, как и иноземцев-врагов270. И на этот раз призыв самоотверженного патриота был услышан. В Нижнем составилось знаменитое ополчение. Составилось оно благодаря деятельности гениального русского самородка, «говядаря», то есть мясоторговца, Кузьмы Минина Сухорука, земского старосты в Нижнем, и протопопа Саввы Ефимьева, главы нижегородского духовенства. А полководцем своим нижегородцы выбрали способного и честного воеводу, стольника князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Затем нижегородская рать направилась к Ярославлю, где движение мало-помалу стало общеземским. Устроив войско и организовав правильное его обеспечение, вожди ополчения сумели добиться того, что казачество, хотя и неохотно, подчинилось земщине. Москва была окружена, и после упорного сопротивления измученные голодом поляки сдались. Это произошло двадцать второго октября 1612 года. Русские люди могли вздохнуть с чувством радости и облегчения. Патриарх Гермоген не дожил до этой радостной минуты. Он погиб в феврале 1612 года, по преданию, удавленный врагами или уморенный ими голодом, но дело его увенчалось успехом, горячо любимая им Русь была спасена, и дорогому для сердца русских людей православию не грозила опасность.

Икона «Патриарх Московский и всея Руси Гермоген»

II

С очищением Москвы от поляков перед русским народом возникала новая неотложная задача: восстановить разрушенный Смутой и «лихолетьем» порядок. Для этого надо было прежде всего озаботиться избранием государя. На этом сходились все русские: и земщина, и казаки не могли представить себе Русь «безгосударной». «Не одним боярам, всем государь надобен», – говорят великие послы на съездах под Смоленском, и эта мысль точно передает взгляды русских людей того времени271. Есть известие, что народ требовал от Пожарского избрания царя, когда ополчение еще двигалось к Москве. Такое же желание выражали уже в апреле 1612 года троицкие власти272. И созывая Земский собор в Ярославле, вожди ополчения ставили на очередь вопрос о том, «как бы нам в нынешнее конечное разорение быти не безгосударными; чтобы нам, по совету всего государства, выбрати общим советом государя, кого нам милосердный Бог, по праведному Своему человеколюбию, даст; чтоб во многое время, от таких находящих бед, без государя Московское государство до конца ие разорилося. Сами, господа, все ведаете: как нам ныне без государя против общих врагов, полских и литовских и немецких людей и русских воров, которые новую кровь в государстве всчинают, стояти? И как нам, без государя, о великих о государственных о земских делах со окрестными государи ссылатись? и как государству нашему впредь стояти крепко и неподвижно?»273.