Я направилась на звук сухого кашля, идущего из одного пустующего стойла.

– Вот она, леди Карина, – тут же обогнал меня Эдфлед, открывая засов и дверцу.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, осторожно приближаясь к сжавшейся в копне сена женщине, и коснулась рукой её лба. – Горячий.

– Грудная хворь у неё, – подсказал мне конюх.

Да, действительно. И как я сама не догадалась?

Глава 30. Я прошу, нет, требую!

– Как успехи моей дочери? – поинтересовался я, войдя в гостиную Амелии, временно переоборудованную в классную комнату.

С наступлением тепла нужно будет подготовить соседние покои под нужды господина де Карриселя.

– Я восхищен умом и живостью маленькой герцогини. Она, как губка, готова впитывать все, что я ей даю. Хорошая память, желание знать и понимать. Ее бы ждало великолепное будущее, будь она мужчиной.

– Ее будущее будет не менее великолепно, независимо от пола, – ответил я, замечая на лице дочери непонимание и возмущение.

– Конечно-конечно, ваша светлость. В этом нет никаких сомнений. Она составит идеальную партию любому благородному господину. Уверен, лет через десять, когда вы представите ее ко двору, в первую же неделю вы будете завалены щедрыми и выгодными предложениями.

– Господин де Каррисель, вы, наверное, что-то перепутали, я вас выписывал не для подготовки к выставке племенной кобылы, а для обучения герцогини.

– Я вас понял, ваша светлость. И я не обману ваши ожидания.

– Я очень на это надеюсь, – ответил я, наблюдая, как Амелия старательно выводит буквы, переписывая текст.

– Умение красиво писать пригодится леди, – тут же пояснил учитель. – Личная и… деловая переписка должна выглядеть аккуратно. А вы знали, что по почерку человека можно определить его основополагающие черты характера, ваша светлость? Округлые формы букв говорят о добром нраве человека, выдержанность и размеренность – о постоянстве характера. Украшения или росчерки…

– Посмею предложить, о его склонности к искусству?

– И не только. Еще об амбициозности и…

– Продолжайте обучение моей дочери, господин де Каррисель, – я оборвал его. – Встретимся за ужином, – предупредил дочь.

Вышел из ее покоев и тут же ощутил, как непонятно откуда взявшееся раздражение и беспокойство уходят. Определенно, мне не понравилось рассуждение гувернера об Амелии как о племенной кобыле, но все его слова были правдивы. Придет время – и она покинет мой дом, последовав за супругом. Будет развлекать его, занимать беседами, возможно, боготворить и обязательно продолжит его род. Именно эта мысль меня злила. Почему?..

– Доброе утро, ваша светлость!

А вот и еще один раздражитель, который я тщательно избегал. Благо, это было не трудно. Если верить докладам управляющего, Карина всячески пыталась внести просвещение и культуру гигиены среди слуг, добившись значительных успехов. Стоит отметить, внешний вид даже дворовых слуг улучшился. С утра они выглядели, словно после тщательных сборов на еженедельную службу в храм.

– Ваша светлость, подождите, пожалуйста.

Вот чего точно не понимала пришлая, так это намеков, продолжая бежать за мной.

– Ваша светлость! – она все-таки нагнала меня, преградила дорогу, раскинув руки в сторону. – Я бы хотела попросить вас о небольшом одолжении. Вот, – сдула выбившуюся прядь со лба и протянула мне исписанный листок.

– Ознакомлюсь на досуге, – я взял бумагу.

Ответ иномирянку не устроил.

– Если верить господину Дерби, из досуга у вас только сон. И вряд ли вы им пожертвуете ради меня.

– Ты очень проницательна. Не пожертвую.

– Ну вот, – и вновь в голосе девушки ни намека на обиду или оскорбление. – Позвольте, я сама зачитаю, пока вы идете по своим более важным делам, – она попыталась вырвать бумагу из моих рук.

– А позвольте мне самому решать, позволять вам или нет, – мне все же пришлось остановиться и вчитаться в первые строки. – Ну нет, этого не будет, – ответил я, возвращая написанное хозяйке. – Я не позволю превратить замок в лазарет.

– Я у вас прошу всего лишь одну маленькую комнатку! – взмолилась пришлая, крепко беря меня за локоть. И ведь не поспевала за моим шагом, но не отступала. – Я уже все продумала. Понимаю, что вы боитесь за здоровье дочери, но то, что я буду помогать простым людям, никак не отразится на ее самочувствии.

– Да неужели? А если кто-то из деревенских принесет в дом брюшную хворь?

– Поэтому я прошу у вас две комнаты в крыле слуг. У них есть отдельный выход на улицу, и, насколько мне известно, ими уже никто не пользуется больше шести лет. Ту, в которой раньше была оранжерея.

– Нет! – рыкнул я, как только понял, о каких именно комнатах шла речь.  – Нет и еще раз нет! Это комнаты моей покойной жены. И я не позволю в них что-то менять, – я стряхнул руку иномирянки.

– Я обещаю, что не буду ничего менять там! – она кричала мне в спину. – Я лишь приведу помещения в порядок. Вновь посажу цветы и травы и изредка буду принимать тех, кому требуется помощь. Я сберегу память о вашей супруге.

– Нет! – крикнул я, стервенея только от одной мысли, что кто-то войдет в оранжерею, не говоря о переделке и вмешательстве. – И я запрещаю впускать в мой дом больных!

– Значит, я буду ходить к ним сама!

– Значит, ты будешь жить на улице!

Глава 31. Сидеть! Лежать! Апорт!

– На улице? – зло переспросила я, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

– На улице! – прорычал герцог, при этом глаза его загорелись неестественным потусторонним свечением.

– Проклятый, – выдохнула я и, развернувшись, поспешила как можно скорее избавиться от общества этого гада.

Редкостного гада! Хама, грубияна и неотесанного мужлана! А я, дура, ещё и жалела его! Зачем-то оправдывала то, что он делает со своей дочерью! Прониклась рассказами Миллилитра…

Да, мышонок на многое открыл мне глаза. Например, на волчью сущность его светлости. Псиную, я бы сказала, но суть не в этом. Все члены королевской семьи в этом мире являлись оборотнями, и удивления это ни у кого не вызывало. Хотя лично мне было очень трудно представить короля в виде волка. Очень жирного волка. С одышкой…

Самого герцога я никогда в шкуре не видела, но, судя по тому, как часто он щеголял голым по замку, явление было не редким и удивления ни у кого не вызывало. Бывшая жена герцога тоже к этому относилась спокойно, а вот свою ведьмовскую суть от мужа всё же утаила… боялась его, хоть и любила, если верить фамильяру?

Да и какая разница? Миллилитр чуть ли не плакал от умиления, рассказывая мне, какой чудесной парой были Ройд и его Камилла.