волн, накативших на них с потолка железной клетки. Женщины стали поднимать детей на руки, крича от жгучей боли, и закрывая их от раскаленного песка, который падал на них сверху.

— Видишь! — воскликнул священник, указав посохом на истошно вопящих пленников. — Твои боги давно оставили эти земли! И лишь императору Зумалану дана священная власть, чтобы остановить это проклятое наследие, которое они оставили после себя! Склони колени, царь Изавель, и твой народ не пострадает!

Но король ферасийцев его уже не слушал. С лицом полным ненависти, он выхватил гигантский меч, и, подняв его над головой, проревел:

— Sana! Vada hajum!

Когда его громогласный клич долетел до белых стен города, хор тысячи голосов, словно боевой рог, ответил:

— Undana!

Феликс увидел, как со стен города в небо взмыли, словно стая хищных птиц, сотни черных стрел, направленных на собравшихся солдат. В это же время король бросился к клетке с пленными.

— Глупец! — заносчиво воскликнул священник, пятясь назад. — Великий Зумалан предвидел твою гибель, недостойный! Ты обрек свой народ!

— Нет! — разнеслось над ухом у Феликса.

Повернув голову, маленький вор увидел, как мальчик спрыгнул с телеги и побежал на помощь гиганту, но его тут же сбили сотни воинов, которые теперь поднялись на ноги, готовые отражать атаку врага.

И снова воздух наполнили звуки однообразного песнопения, звучащего как древнее заклинание. Феликс увидел, как из раскрытых ворот города хлынула черная вода, сметающая все на своем пути. А затем и над горой поднялась гигантская волна, в конечном счете заслонив собой солнце, и погрузив все во тьму. Феликс вновь странным образом оказался в царстве теней и мрака, плывя по черным водам, словно опавший лист в тихой реке. Но в отличие от прошлого раза, теперь он улавливал очертания каменных стен, покрытых древними фресками и барельефами, на которых время уже успело оставить свой отпечаток. То место, в котором он сейчас оказался, плохо просматривалось, и было не понятно, откуда идет сам свет. У Феликса было такое чувство, будто его глаза постепенно привыкают к этой тьме, как у человека, который только вошел в темную комнату, и постепенно начинает различать ее очертания. Или может так видят лесные звери, которые хорошо ориентируются в темноте?

Он не мог пошевелиться, и просто плыл по черной реке, вслушиваясь в монотонные хоралы, разносившиеся по коридорам этого каменного лабиринта. Вместе с однотипной молитвой он слышал шум битвы и другие, менее различимые звуки. Крики людей и звон мечей доносились до него от темных стен пещеры, будто сражение шло прямо за каменными фресками. В какой-то момент Феликсу показалось, будто он увидел на неровном берегу фигуру одного из монахов в сером балахоне, который набирал разбитым кувшином черную воду. Постепенно различая очертания каменных коридоров, Феликс стал понимать, что и молитва монахов стала звучать по-другому. Теперь, кроме мрачных и гнетущих мотивов, к ней, время от времени, присоединялся тягучий хор, будто оплакивающий что-то или кого-то. Самым странным оказалось то, что когда Феликс закрыл глаза, чтобы лучше почувствовать музыку и различить слова, он все равно смог видеть сквозь веки, будто и не закрывал их. И сколько бы он не пытался, он так и не смог погрузиться в полную темноту.

Непонятно сколько прошло времени, прежде чем черные руки вновь обвили тело Феликса, потянув его на дно этой странной густой реки. Теперь он не стал сопротивляться, осознавая, что опасность утонуть ему не грозит. Некоторое время он был полностью окружен непроглядной тьмой, а затем до него дошло, что на глазах у него просто была повязка, которая не позволяла ему видеть. Стянув ее с себя, он увидел, что это был тот самый венок из пшеничных колосьев, который был надет на серых монахов, встреченных им ранее. В глаза Феликса тут же ударил свет от яркого солнца, и он невольно зажмурился, стараясь уберечь зрение от нового испытания. Феликс снова оказался посреди все той же белой пустыни. Он перевел взгляд на странную повязку, которую все еще сжимал в руках. Какое-то время она лежала у него на ладони, а затем растаяла, превратившись в черную жидкость, которая тут же испарилась.

Привыкнув к яркому свету, Феликс стал осматриваться по сторонам. Без сомнений, он вновь оказался в Самсонской пустыне. Только теперь на горизонте не было никакой горы, и за место нее Феликс увидел длинную вереницу повозок, которых сопровождали сотни солдат. Поднимавшийся от песка жар искажал их силуэты, делая расплывчатыми, и отражая их на песке, словно на зеркальной глади воды. Маленькому никсу не оставалось ничего другого, как последовать к этому длинному каравану, который тянулся до самого горизонта.

Когда до повозок оставалось не больше сотни шагов, Феликс увидел, что рядом с ними шли те же солдаты Зумалана, которые недавно осаждали золотой город ферасийцев. Теперь они сопровождали десятки крепких клеток, в которых сидели, закованные в цепи, жители этого города. Казалось невероятным, что такой могучий народ как ферасийцы был побежден обычными людьми, вдвое нижи их самих. Насколько же мощной была армия короля-тирана?

Подойдя к железным клеткам, Феликс увидел, что, помимо напуганных женщин и детей, в них сидели и мужчины разного возраста. И хоть они были гораздо больше своих поработителей, сейчас великаны выгляди разбитыми и поникшими. Многие так и вовсе не были похожи на воителей, и напоминали обычных горожан, никогда не державших в руках оружие. Некоторые сидели со своими вещами, прижимая к груди тубусы со свитками и толстые книги, а также тюки с одеждой и разной повседневной утварью. Другие были перебинтованы, и судя по запекшейся крови на их одежде, прошло уже несколько дней с момента сражения.

Отыскать своего храброго спутника было не сложно. Пастушок сидел на маленьком ослике, который тянул за собой телегу с мешками, наполненными разными вещами, в основном это была одежда. Вид у мальчика был, как всегда, насупленный и хмурый, будто он был зол на весь мир. Рядом с ним, в клетке, ехало несколько ферасийцев, с которыми тот вел разговор.

— Почему вы, такие большие и сильные, могли проиграть им? — пробубнил мальчик себе под нос, обращаясь к старику с белоснежной бородой, который был в двое выше его, и на голове которого находилась красивая шапочка, похожая на маленькое перевернутое блюдце, украшенное серебряными звездами. Да и весь остальной наряд старого ферасийца говорил о том, что это какой-то ученый.

— Не все меряется обычными весами, мой дорогой добрый Арк. — ухмыльнулся старик. — Вот змея, гораздо меньше человека, но способна его убить, впрыснув смертельный яд. Или твоя