потрясена и чувствовала себя покинутой. Ее внимания требовали двое маленьких сыновей, а еще она неожиданно оказалась владелицей двух весьма внушительных поместий. Покойному Салтыкову принадлежали особняк на Кузнецкой улице в Москве и усадьба в Троицком селе. И оба поместья перешли в руки Дарьи.

Хотя женщина занималась управлением новыми имениями, она не забывала о ежегодном паломничестве к той или иной православной святыне. Ей нравился Киев, который славился религиозной архитектурой, а иногда она ездила взглянуть на любимую Казанскую икону Божией Матери – одну из самых почитаемых реликвий во всей стране. На позолоченном портрете крупным планом изображена Дева Мария. Ее взгляд задумчив, а маленький Иисус торжественно стоит у нее на коленях.

Возможно, Дарье нравилось вглядываться в серьезные, почти пугающие глаза Богородицы. Или в лицо Иисуса, который никогда не улыбался. По крайней мере, она, скорее всего, наслаждалась временем вдали от дома, поскольку по возвращении на нее снова ложились тяжким грузом серьезные обязанности. И в московском, и в троицком имении были души. Сотни. И все принадлежали Дарье.

Души

Дарья жила в то время, когда богатство и влияние дворянина измерялись не количеством земли или денег, а количеством крепостных. Это крестьяне, которые жили и работали на земельных наделах хозяина. Помещики распоряжались их трудом и имуществом, но технически крепостные не являлись рабами, поскольку гипотетически могли накопить денег и купить свободу. Ну, знаете, как Сизиф мог гипотетически соорудить какую-нибудь конструкцию, чтобы его валун каждый раз не скатывался с горы вниз. Крепостное право существовало в России веками, а в середине восемнадцатого столетия страна приближалась к пику крепостничества, если можно так выразиться.

Владение людьми превратилось в форму показного потребления и полностью вышло из-под контроля.

Так, во времена правления Екатерины Великой богатейшие дворяне хвалились крепостными оркестрами и балетами.

Однако время для столь бесстыдного унижения человеческого достоинства было не самое удачное. На престол вот-вот должна была вступить Екатерина Великая, желавшая продемонстрировать, что Россия – просвещенная страна, а она сама – гуманная и современная правительница. И вот на тебе, крепостные! Но почему-то данная проблема не вызывала у Екатерины особого интереса при продвижении концепции идеальной, европеизированной страны. Даже в самой либеральной среде крепостные в садах и на пашнях служили бы постоянным напоминанием: каким бы современным ни стал наш мир, полностью избавиться от человеческой жестокости попросту невозможно.

Крепостных называли душами, власть дворянина над ними была практически ничем не ограничена.

За несколько лет до рождения Дарьи в одном императорском указе отмечалось: дворяне не обязаны обращаться с душами как с людьми, а «хозяева продают крестьян и домашних слуг даже не семьями, а поодиночке, как скот».

Крепостных постоянно подвергали физическим наказаниям, для которых использовался толстый кожаный кнут. Это считалось совершенно приемлемым, однако убивать их не разрешалось. В своих мемуарах Екатерина Великая отмечала, что во многих домах Москвы хранился целый набор «железных ошейников, цепей и других пыточных орудий для наказания за малейшие проступки». Ее поразил один особенно странный случай. Стареющая дворянка держала парикмахера в клетке у себя в спальне, поскольку не хотела, чтобы кто-то узнал, что она носит парик, а несчастный был единственным, кто мог ее разоблачить.

В довершение всего закон не обеспечивал крепостным никакой защиты.

Власти страшно опасались кровавого восстания. Они были убеждены: защита прав крепостных приведет к развитию чувства защищенности, а оно, в свою очередь, приведет к неповиновению. Мало того что хозяин мог без суда и следствия сослать крепостного в Сибирь или на рудники до конца жизни, так те еще и не могли на это пожаловаться, ведь жалобы на хозяина сами по себе являлись достаточным поводом для наказания. Даже Екатерина Великая, гордившаяся своим гуманизмом, подписала указ, гласивший: если крепостной попытается подать жалобу на хозяина, его высекут кнутом и пожизненно сошлют на Нерчинские рудники.

Выходит, качество жизни крепостного целиком и полностью зависело от прихотей хозяина или хозяйки, которые были испорчены богатством и никому не доверяли. Нужно отдать должное: в России тех времен было немало благожелательных помещиков, чьи крепостные жили в мире и процветании, чувствовали поддержку и могли тратить долгие часы свободного времени на возделывание собственной земли. Однако Дарья была не такой. Стены и лестницы ее поместий были залиты кровью.

Я сама себе хозяйка

Дарья была одержима чистотой и, видимо, считала, что полы в доме должны быть столь же девственно чисты, как православные иконы. А еще славилась вспыльчивым нравом. Сочетание двух этих черт не предвещало ничего хорошего для служанок, ответственных за поддержание чистоты в ее имениях. Вид грязного пола или плохо выстиранного белья приводил Дарью в бешенство. Она хватала первое, что попадало под руку, – палку, скалку или кнут – и принималась избивать дрожащую от страха служанку, посмевшую столь недобросовестно выполнить работу.

По всей стране крепостных били кнутом за подобные мелочи, но Дарья никогда не могла остановиться. Вскоре до ее соседей в Москве долетели страшные слухи: Салтыкова заперла служанок в пустой избе и несколько дней морила голодом. Одежда девушек в ее услужении была заляпана кровью. Шептались и в Троицком селе. Поговаривали, что в усадьбе творится что-то неладное. Однажды соседи услышали, что оттуда на телеге вывозят тело одной служанки. Заглянув под навес, обнаружили, что у девушки содрана кожа и вырваны волосы.

Смерти или, во всяком случае, основная их часть, начались в том же году, когда Дарья овдовела, – 1756-м.

Первую официальную жалобу на помещицу подали в 1757 году, и касалась она убийства беременной женщины по имени Анисья Григорьева. По сути, это двойное убийство: Дарья лупила Григорьеву скалкой, пока у той не случился выкидыш. После набожная Дарья позвала ближайшего священника для соборования умирающей, но Григорьева скончалась до его появления. Священник, увидев тело, ужаснулся и отказался хоронить женщину без предварительного полицейского расследования.

Приехали полицейские, отвезли избитый труп в больницу для вскрытия и… ничего не стали предпринимать. В области сердца у погибшей зияла глубокая рана, а вся спина почернела от синяков и опухла. Было очевидно: ее смерть не естественная. Но что они сделают? Арестуют дворянку? Абсурд!

Когда обезумевший от горя муж Григорьевой пожаловался в полицию, Дарья сразу же об этом узнала. И подала встречное ходатайство, в котором призвала полицию не верить показаниям мужчины, а вместо этого наказать его и отправить обратно к ней. Возможно, Дарье пришлось отстегнуть кругленькую сумму. Как бы то ни было, полиция послушалась и