море на несколько месяцев. Вскоре Мэри Энн познакомилась с Джозефом Наттрассом, рыжеволосым шахтером из соседнего городка. Возможно, Наттрасс был любовью всей ее безумной жизни. Или просто максимальной роскошью, на которую приходилось рассчитывать в этом захолустье. Как бы то ни было, она сильно влюбилась, и они поддерживали связь долгие годы. Появление Наттрасса в жизни Мэри Энн совпало с любопытными изменениями в характере. До него женщина слепо следовала за мужем из одной дыры в другую. После встречи с ним начала брать дело в свои руки.

Однако как именно Мэри Энн превратилась из женщины, наблюдавшей за тем, как умирают близкие, в женщину, которая сама несла смерть? Может, авантюра с убийствами была попыткой приблизиться к Наттрассу и отказаться от прежнего образа чьей-то жены. Или она больше не могла выносить долгие уходы Моубрэя в море и в конечном счете из-за тяжкого бремени матери-одиночки потеряла контроль над собой. А может, просто искренне ненавидела людей и однажды решила: хватит терпеть.

С чем бы ни были связаны столь радикальные перемены, теперь Мэри Энн была верна новым принципам. Она быстро поняла, как мышьяк влияет на человеческий организм и как легко его можно растворить в кружке горячего чая.

Лихорадка

Моубрэй умер в 1865 году. Может, смерть была естественной, а может, и нет. Причинами стали «сыпной тиф и диарея», что не совсем соответствует симптомам отравления мышьяком, если только врач, оформлявший свидетельство о смерти, не перепутал сыпной тиф с брюшным. Симптомы брюшного тифа и отравления мышьяком в самом деле очень схожи, а врачи того времени часто использовали термины «сыпной тиф» и «брюшной тиф» как взаимозаменяемые. Как бы то ни было, смерть мужа для Мэри Энн оказалась очень удачной. Она получила солидную сумму денег по страховке, взяла в охапку двух маленьких дочерей и переехала в город, где жил Наттрасс. Немногим позже вторая Маргарет Джейн умерла от «сыпного тифа», как и отец, а другую, Изабеллу, Мэри Энн отправила жить к бабушке. Она доживет до девяти лет и станет самой старшей из погибших детей Мэри Энн.

Теперь женщина была бездетной и жила в том же городе, что и рыжеволосый возлюбленный. Только обнаружилось кое-что куда более неприятное, чем смерть: Наттрасс уже был женат. Это нарушало планы, однако Мэри Энн подошла к вопросу практично, как ей и было свойственно. Она отстала от Наттрасса, немедленно вернулась в прежний город и занялась сестринским делом.

Она была чудесной медсестрой, и пациенты-мужчины чувствовали себя с ней необычайно комфортно.

Одним из пациентов был «хорошо сложенный и мускулистый» Джордж Уорд. Мужчину совершенно очаровала новая симпатичная медсестра. Еще с минуту назад он стонал от боли на больничной койке, а теперь его лечил настоящий ангел. Он почти сразу сделал Мэри Энн предложение. И вновь на свадьбе не было никого из родственников. Служба была быстрой и несколько удручающей. «Свидетелем» в свидетельстве о браке записали жениха со свадьбы, которая состоялась прямо перед этим.

За время недолгого брака Мэри Энн ни разу не забеременела. Для нее это было необычно, и некоторые биографы задаются вопросом, не разочаровал ли Уорд супругу в постели. Подобные спекуляции – не редкость в отношении женщин-убийц. Они как бы намекают, что мрачная потребность убивать связана со зверским сексуальным аппетитом и одно заменяет другое (то есть если Мэри Энн не получала кайфа от Уорда на супружеском ложе, то наверняка нашла удовольствие в его отравлении). В любом случае Мэри Энн почему-то разочаровалась в Уорде, поскольку он умер всего через пятнадцать месяцев брака, намучившись от классических для отравления мышьяком симптомов: диареи, боли в животе и покалывания в ладонях и ступнях.

Теперь второй муж не мешал, большинство детей умерли, и Мэри Энн могла продолжать энергичную губительную деятельность. Она снова переехала и нанялась домработницей к богатому отцу пятерых детей. Его звали Джеймс Робинсон, молодая жена недавно скончалась, и для Мэри Энн он был идеалом мужчины. Она поселилась в доме Робинсонов незадолго до Рождества 1866 года. Уже через неделю после ее появления младший ребенок Робинсонов умер. Между первыми признаками болезни и предсмертными судорогами прошли сутки.

Мэри Энн уже положила глаз на отца семейства и теперь избавлялась от всех, кто мог встать на пути.

Впрочем, смерть ребенка не охладила пыла Джеймса Робинсона, и к началу марта Мэри Энн забеременела. Но потом заболела ее мать, надо было ехать и ухаживать за ней. Возможно, женщина рассердилась на то, что ее отвлекают, поскольку через девять дней – несмотря на то что Мэри Энн «обладала навыками» медсестры – мать уже лежала на глубине двух метров под землей. Соседи начали что-то подозревать. Мало того что Мэри Энн во всеуслышанье объявила о грядущей смерти матери за несколько дней до ее кончины, так еще и стала рыться в вещах покойницы. Соседи сочли это совершенной бестактностью и жадностью со стороны дочери. Но Мэри Энн перешептывания ничуть не волновали. Она забрала дочь, Изабеллу, и помчалась обратно к Робинсону.

Апрель 1867 года оказался для этой семьи крайне неудачным. На протяжении десяти дней трое детей катались по кровати с пеной у рта и бесконтрольной рвотой. Девятилетняя Изабелла, последний ребенок Моубрэя, умерла от «желудочной лихорадки»; шестилетний Джеймс Робинсон – от «продолжительной лихорадки»; его восьмилетняя сестра, Элизабет, – от «желудочной лихорадки». Все «естественные причины» служили отличным прикрытием для отравления мышьяком.

Тот факт, что смерти последовали одна за другой, демонстрирует, насколько жестокой могла быть Мэри Энн и насколько ей претила роль мачехи. Помимо прочего, это прекрасное свидетельство, как часто в те времена умирали дети. Даже тройная смерть не вызвала ни у кого особенных подозрений. Жизнь ковыляла вперед.

Джеймс Робинсон женился на убийце собственных детей на очередной уединенной церемонии где-то в августе 1867 года.

Их первая дочь родилась в ноябре того же года и умерла от «конвульсий» всего через несколько месяцев. (Мэри Энн беременность нужна была как гарантия брака, – воспитание детей ее не особенно интересовало.) В тот момент Робинсон решительно отказывался признавать очевидное. Позднее он говорил, что «тогда не позволял себе думать о некоторых вещах: попросту не смел этого делать».

К 1869 году родился еще один ребенок, малыш Джордж, а еще они начали ужасно ссориться из-за денег. Робинсон узнал, что Мэри Энн повадилась его обманывать в небольших финансовых делах. У нее были долги, она хранила деньги, которые якобы давно потратила, а еще привлекла к своим