– Меня интересует та молодая блондинка, у которой не былопри себе водительских прав, – поздоровавшись, сказал Мейсон.

Рэймс кивнул головой.

– Вы помните, как ее звали?

– Не помню.

– А вы узнали бы ее?

– Наверное, да.

– А вы помните обстоятельства, при которых вы ее задержали?Это важно.

– Почему важно? – быстро спросил Рэймс.

Мейсон улыбнулся:

– Моя клиентка заинтересована некоторыми обстоятельствамидела.

Рэймс провел ладонью по шее, почесал за ухом и сталрассказывать:

– Ну, в результате я не выписал ей квитанцию о штрафе. Этоне было что-нибудь серьезное, всего лишь превышение продолжительности стоянки.Она появилась именно тогда, когда я доставал квитанции. Обход у меня шелисключительно быстро, и нарушение не могло быть большим. Она утверждала, чтопревышение не больше пяти минут, и это было похоже на правду. Но я на всякийслучай попросил ее показать водительское удостоверение, и мне сразу непонравилось, что она стала крутить, словно у нее его вообще не было. Вы знаете,обычный разговор: мол, выскочила за покупками, сумочку забыла дома, заметилаэто только в машине, и ей не хотелось возвращаться, потому что она собираласьтолько в магазины, где у нее открыты счета…

Мейсон обменялся взглядом с Дрейком.

– И что вы сделали после этих ее слов, мистер Рэймс?

– Ну, я спросил, где она живет. Оказалось, что недалеко,пять или шесть перекрестков от того места. Поэтому я решил прижать ее к стене.«Хорошо, – говорю, – если вы стояли всего пять минут больше положенного, то япроверю только водительское удостоверение. Оставим машину здесь, я подброшу васна своей, и возьмем вашу сумку».

– Как она это восприняла?

– Ей это не понравилось, – ответил Рэймс. – Я уже говорил,что был уверен в том, что поймал ее. Так мне тогда казалось, а я очень редкоошибаюсь.

– Что было дальше?

– Она села со мной. Тянула время, но выбор был у нее либоехать со мной, либо мандат и в суд. Мы поехали к ней домой. Это такаямеблированная квартира где-то рядом с бульваром Вашингтона. Она открыла дверь,и я увидел, что на столе лежала сумочка. Она предъявила мне водительские права,все в порядке.

– Вы проверили описание?

– Конечно.

– И что?

– Я чувствовал себя последним дураком, – признался Рэймс. –У нас редко случаются такие проколы. Поэтому я отвез ее назад, как обещал.Немного с ней по дороге пошутил, что пять минут – это такое же самое нарушение,как и час, а езда без водительских прав еще большее нарушение и что сейчас я ееотпущу, но когда поймаю еще раз… ну и в том же духе. – Рэймс снова почесалголову и обнажил зубы в улыбке. – Чего я ей не сказал, так это того, чтоработаю по замещению и что могут пройти месяца два, прежде чем я снова получуэтот участок.

– Вы помните, где она остановила машину?

– Да. Случайно могу вам даже точно сказать, потому что онапоставила ее рядом с гидрантом, не хватало буквально несколько дюймов до места,зарезервированного для пожарников. У вас есть план города, я вам точно покажу.

Дрейк расстелил подробную карту. Полицейский наклонился,вынул карандаш, послюнявил его, обошел вокруг стола и поставил на планемаленькую точку.

– Вот здесь. Тут есть гидрант, а она стояла по той стороне.По меньшей мере час и пять минут, а скорее всего, полтора.

– И вы уверены, что узнали бы ее?

– Наверное, да. Это была классная женщина. Блондинка, глазасветло-зеленые, одета в голубое.

Мейсон достал фотографию Милдред Дэнвил.

– Это та женщина?

– Лицо знакомое. Но трудно сказать с полной уверенностью,глядя на фотографию. Эй! Я уже где-то видел этот снимок. Эй, господа, во что выменя хотите впутать?

– Мы хотим только, чтобы вы опознали ее, – ответил Мейсон.

– Минутку, минутку. Этот снимок был в газетах. Посмотрим. –Он обернулся и схватил газету, лежавшую на столике, в углу кабинета Дрейка. –Господи, конечно, я видел этот снимок. Есть! Милдред Дэнвил, девушка, убитаясвоей соседкой. Ну, это действительно может быть важно…

– Вы уверены, что это та девушка, с которой вы ходили наквартиру за водительскими правами? – спросил Мейсон.

Рэймс иронически усмехнулся:

– Спокойно, спокойно, господин адвокат. У вас своя работа, уменя своя. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт.

– Секретарша стенографирует ваши показания, мистер Рэймс, имы были бы благодарны, если бы вы подтвердили их, – сказал Мейсон.

– Стенографирует? Где?

– В соседней комнате. У нас здесь микрофон. Вы понимаете,стенографистка работает гораздо лучше, сидя за своим столом.

– Вы что, господа? Устроили мне ловушку?

– Ловушку? – искренне удивился Мейсон. – Вас ведь никто непринуждал говорить неправду?

– Хорошо, хорошо. Я не скажу больше ничего, пока не подамрапорт. И не подпишу никаких показаний без согласия прокурора. Перепишите это,господа, и пришлите копию в прокуратуру.

– Неужели вы сказали что-то, не соответствующее правде? –спросил Мейсон.

Рэймс иронично оскалил зубы.

– Хитрец вы, господин адвокат, уважаю. Но у вас свойинтерес, у меня свой. Всего вам наилучшего!

– Вы могли бы приблизительно сказать, в котором часу этобыло?

Рэймс усмехнулся еще раз, открыл дверь и вышел.

– Да-а, – вздохнул Мейсон.

– Думаешь, это что-то даст? – поинтересовался Дрейк.

– Конечно, даст, – улыбнулся Мейсон. – Особенно если мывключим в стенограмму окончание разговора. У нас будет доказательство того, чтоРэймс пристрастен и не сделает ничего, что шло бы вразрез с желаниямипрокурора. Кстати, Пол. Что с квартирой Дианы? Полиция продолжает сторожить ее?

– Ты ведь знаешь сержанта Холкомба, – ответил Дрейк. – Онстережет квартиру как зеницу ока.

– Держит агента у дверей?

– Не у дверей, а в квартире. Агент не выходит оттуда вседвадцать четыре часа. Три раза в день ему приносят еду. Сержант Холкомбпредпочитает не рисковать. Насколько я его знаю, он будет держать там человекадо судного дня. Уж во всяком случае, пока не будет вынесен приговор.

– Неужели Карл Фрэтч убедил его, что не выносил того, за чемохотится доблестный сержант?

– Никто, собственно, не знает, чем закончилось дело сКарлом. Его продержали в управлении двенадцать часов, потом освободили. Его,должно быть, здорово промурыжили, но похоже на то, что Карл как-то выкрутился –скользкий типчик.