вряд ли он счастлив. Раньше, до этой женитьбы, он был куда веселее, часто шутил, смеялся. Теперь гораздо реже. Только и разговоров, что про арендаторов, вклады, ренты.

«Неудивительно, – подумал Стефан. – Такая, как Оливия, наверняка обходится в кругленькую сумму. И аппетиты изо дня в день только растут. Не удивлюсь, если в конце концов она пустит бравого полковника по миру и упорхнет к другому дураку».

– Не понимаю я этого, – продолжала между тем Шарлотта, не подозревая о его мыслях. – Она вечно недовольна, все эти праздники, визиты и приемы. Скучно ей, видите ли! Она же его просто не любит. А если так, то зачем было замуж выходить? Зачем жить вместе? Разведись и ищи себе того, с кем не скучно.

Девушка нахмурилась, показывая, как она относится к тетушкиной жизни.

«Сказал бы я тебе зачем, – вздохнул про себя Эдгертон, скользнув взглядом по богатой отделке обычной комнаты для гостей. Какая роскошь царила в хозяйских покоях, можно было только догадываться. Полковник явно не бедствовал, по крайней мере пока. – Может, стоит внести некоторую ясность? Открыть старику глаза, так сказать?»

Подлая выходка Оливии не на шутку обозлила Стефана. Излишним милосердием он никогда не страдал и прощать вздорной бабе ни свой безумный забег по городу, ни ночное восхождение на стену не собирался. И уж тем более он не желал, чтобы слезы Шарлотты, которую тетка нагло оболгала ни за что ни про что, просто так сошли Оливии с рук.

Мало того, несмотря на заверения Шарлотты, сейчас Стефан и полковника Матсуса не считал хорошим человеком. Мог бы попытаться, усатый болван, что-нибудь выяснить или хотя бы выслушать племянницу, а не слепо доверять подлой женушке.

На этом фоне мысль вывести Оливию на чистую воду, продемонстрировав ее истинное лицо всем желающим и в первую очередь глупцу-мужу, выглядела по меньшей мере привлекательно.

Разумеется, Шарлотте о таких идеях Стефан рассказывать не стал. Не хотелось пачкать светлую душу девушки отголосками своего прежнего «я». Кроме того, слишком добрая и жалостливая, рыжеволосое чудо, она могла попытаться помешать торжеству справедливости, да и вообще вряд ли оценила бы по достоинству те методы, какими Стефан эту самую справедливость вознамерился восстанавливать.

Поэтому он молчал, любуясь девушкой, вслушиваясь в ее голос и просто наслаждаясь близостью. Наверное, Стефан мог бы просидеть так бесконечно долго, но тут где-то за стеной громко пробили часы.

– Ой! – всполошилась Шарлотта. – Уже два часа ночи! У тебя же завтра дуэль. Утром? Вечером?

– Утром, – отозвался Стефан, поморщившись при воспоминании о проклятом поединке. – Через час после восхода.

– Кошмар! Совсем я тебя заболтала. А ведь надо выспаться и подготовиться. А я тут…

– Спокойнее. – Он поймал суетящуюся девушку за тонкие запястья и заставил остановиться. – Мы все успеем, если, конечно, ты не передумала.

– Я не передумала!

– Шарлотта, – мягко проговорил Стефан. – Ты не обязана…

– Я знаю, что не обязана. – Строго сдвинув брови, она демонстративно покосилась на свои руки. – И если ты меня отпустишь, сделаю именно то, что сама хочу. Хорошо?

– Хорошо, – сдался он. – Что мне нужно делать?

– Для начала сдвинь в сторону этот стол. И ковер тоже. Только тихо.

«Командные нотки она явно унаследовала от дядюшки», – ухмыльнулся Эдгертон и взялся за перестановку.

То и дело заглядывая в толстую книгу с описанием ритуала, Шарлотта принялась чертить на полу многолучевую звезду. Мелок тихо поскрипывал, выписывая четкие линии и замысловатые знаки. Отойдя к окну, чтобы не попасть под руку, Стефан смотрел, как девушка сосредоточенно покусывает губы и, переходя от одного луча к другому, что-то проговаривает про себя. Несмотря на наплевательское отношение к собственному дару, она явно знала, что делает, и умела это.

Эдгертон мимолетно удивился, откуда такое несоответствие, почему, умея пользоваться, девушка совершенно не ценит подаренную ей природой силу. Не сдержавшись, он даже произнес этот вопрос вслух.

Шарлотта подняла голову, несколько секунд непонимающе смотрела на мужчину, словно пыталась вникнуть, что за тумбочка вдруг заговорила рядом. Стефан уже собирался извиниться за неуместное любопытство, когда она все-таки ответила:

– Наверное, потому, что это единственное, что во мне всегда ценили окружающие.

– В каком смысле? – опешил Стефан.

– От отца я то и дело слышала: «Твой дар достоин лучшего применения, Шарлотта. Я разочарован». И матушка вечно качала головой, когда подбирала мне платья: «Ты, конечно, не красавица, дорогая, но будущий супруг наверняка оценит твой магический потенциал». Мне же хотелось, чтобы отец гордился мной, потому что я его дочь. А будущий супруг не потенциал во мне увидел, а лично меня. Настоящую! Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Стефан.

Он хотел было добавить, что в ней куда больше достоинств, чем пресловутая магическая сила, и только слепец или дурак может этого не замечать. Но, вспомнив об обстоятельствах их знакомства да и причинах сегодняшней встречи, прикусил язык. Сейчас такие уверения прозвучали бы насквозь фальшиво.

Шарлота не обратила на микроскопическую заминку никакого внимания и снова склонилась над звездой. «Когда-нибудь я ей это скажу, – пообещал себе Стефан, не отводя взгляда от испачканных мелом тонких пальцев девушки. – В более подходящий момент».

В комнате повисла тишина, нарушаемая только поскрипыванием мелка и тихим бормотанием. Мужчина завороженно наблюдал, как белоснежные линии наливаются тусклым свечением, где-то едва заметным желтым, а где-то ярким голубым. Присмотревшись, он различил и другие оттенки: сложный узор наполнялся силой, превращаясь из простого рисунка в средоточие волшебства.

Эдгертон даже дышать старался тише, чтобы не отвлекать напряженную девушку. Сейчас происходило то, что никогда не было доступно ему самому: творилась магия высшего порядка.

Когда-то он злился и мечтал о том, чтобы обладать таким даром. Позже, раз за разом одерживая победы на любовном фронте, он смотрел в глаза разгоряченных женщин, одаренные мужья которых задевали рогами потолки, и считал, что знает, кто в этой жизни в итоге вышел победителем.

Теперь же Стефан банально растерялся. Шарлотта, сама того не подозревая, показала ему, что ни сильный магический дар, ни умение взбудоражить кровь любой красотке ничего не значат. Вот она перед ним – ведьма, одаренная сверх всякой меры, но это не помогло ей стать счастливой. Вот он сам – известный дамский угодник, помогает девушке, которая нравится ему, выйти замуж за другого. Тогда что же надо, чтобы иметь право на счастье просто потому, что ты – это ты?

– Готово! – воскликнула Шарлотта, сбив его с минорной ноты, и тут же испуганно прикрыла рот ладошкой.

С минуту они судорожно вслушивались в дыхание спящего дома, но никто не спешил потревожить их уединение. Стефан перевел дух и напомнил:

– Лучше не шуметь.

– Без сомнения, –