— А с вами по-честному рассчитались? Все выплатили? — без особых надежд спросила Женя.

— Все. И на содержание во время беременности, и потом, когда ребенок родился. Мы с кредитом сразу рассчитались, да еще и осталось, — довольно кивнула хозяйка.

— А не жаль вам было ребенка отдавать чужим людям? — напоследок спросила журналистка, уже смирившись с тем, что ничего интересного от Вики узнать ей не удалось.

— А чего жалеть? Это ж их ребенок. Мне своих ртов хватает, куда еще чужие? — фыркнула женщина, поправляя рукой выбившуюся из прически прядку.

Следующая по списку суррогатная мамаша отдыхала по путевке в Египте и должна была вернуться не раньше чем через неделю. А вот третий вариант обещал быть перспективным.

— Простите, но мне кажется, что вы ошиблись, я никогда не имела дел с такой фирмой, да и в программе суррогатного материнства не участвовала, — в ответ на Женино приветствие и представление проговорила женщина, родившая около года назад мальчика, переданного, согласно договору, биологическим родителям.

— Как же так? — удивилась, в свою очередь, Женя. — Егорова Полина Владимировна, восемьдесят первого года рождения, адрес проспект Косыгина, дом триста тринадцать, корпус три, родила девочку восемнадцатого февраля, вес три пятьсот, рост пятьдесят один сантиметр, — недоуменно вычитывала информацию из личного дела Полины журналистка.

— При чем здесь мой ребенок? Что вам надо? Кто вы такая? — Голос у Полины Егоровой дрогнул, она занервничала и попросила вдруг оставить ее в покое и больше не звонить.

Но не такова была журналистка Потапова, чтобы, почуяв запах жареного, отступить, поддавшись эмоциям. Ребенок был, «мой ребенок», так сказала Полина. Ох, что-то здесь не так!

— Полина, вы меня извините, но мой интерес к вам отнюдь не праздный. И ваши данные я нашла именно в базе данных той самой фирмы, чью деятельность я расследую. Я прошу вас помочь мне, на кону стоят человеческие судьбы, и мне просто необходимо с вами встретиться, — проникновенно, настойчиво уговаривала Женя. — Я обещаю вам, что и наша встреча, и содержание разговора останутся тайной, если вы того пожелаете. Но мне жизненно важно с вами побеседовать.

— Судьбы? О чем вы говорите? — неприязненно, но уже с ноткой сомнения и интереса спросила Егорова. — Я ничего не понимаю, какое это все имеет отношение ко мне?

— Речь идет о судьбе моей погибшей подруги и ее выжившего ребенка. А возможно, не только о них.

Полина нехотя согласилась. Возможно, она поняла, что иначе от журналистки не отделаться, возможно, в ней проснулось любопытство, а возможно, она все же имела отношение к расследуемой Женей истории.

— Вы Евгения? — распахивая дверь, спросила ее высокая, несколько угловатая женщина лет тридцати с немного выпуклыми глазами и большим бледным ртом.

Если такую накрасить и причесать, она тут же превратится в сексуальную штучку, подумала про себя Женя, разглядывая стоящую в дверях женщину. Но в данный момент Полина на штучку не тянула, а выглядела какой-то погасшей и вялой. Да и одета она была в серую ситцевую блузу навыпуск и черные мешковатые брюки, скучно, мрачно, хотя и не уродливо, но как-то невыразительно. Учитывая облик хозяйки, Женя приготовилась услышать нечто трагическое. Радужным финалом, как у Виктории Рябининой, здесь явно не пахло.

— Да, это я вам звонила, — кивнула журналистка, просачиваясь в квартиру.

— Так что же вам от меня нужно? Если честно, я ничего не поняла из ваших объяснений, — сидя в комнате напротив Жени, спросила Полина.

— Понимаете, моя подруга тоже участвовала в программе суррогатного материнства, и именно при посредничестве этой фирмы, — приступила к объяснению Женя.

— Простите, но я ни в какой программе не участвовала, о чем уже говорила вам по телефону, а потому не могу понять, чего вам от меня нужно? — без всякого интереса слегка раздраженным голосом спросила женщина.

— Да, но ребенка вы же рожали? — уточнила журналистка, пока еще не совсем понимающая, что произошло с Полиной, но отчетливо чувствовавшая: что-то тут есть.

— Да. Рожала. Но в городе ежедневно не одна сотня женщин рожает, почему вы пришли ко мне?

— Ваше имя было в базе данных фирмы «Материнство возможно» как благополучно родившей матери, чей ребенок был передан после родов биологическим родителям, — пояснила Женя.

— Возможно, они воспользовались базой данных роддома, чтобы как-то проиллюстрировать для потенциальных клиентов наличие многочисленных вариантов сотрудничества и благополучных родов? — пожала плечами Полина. — Во всяком случае, я ни в какой программе не участвовала. Это был мой собственный ребенок. — На этой фразе ее лицо мгновенно напряглось, но тут же вновь расслабилось.

— Почему был? — тут же неприлично оживилась журналистка. — Вы отдали его на усыновление?

— Нет, — как-то мгновенно сжалась Полина и, обхватив себя руками, так что тонкий ситец на локтях натянулся, отвернулась от Жени. — Он умер. Сразу после родов. — Потом она как-то незаметно расслабилась и, тихо вздохнув, вновь повернулась к гостье. Видимо, боль постепенно уходила.

— Простите, — проговорила Женя, искренне раскаиваясь в собственной бестактности. — Но зачем им понадобилось включать в базу реальных людей, с реальными историями болезни, не проще выдумать из головы? — не сдавалась она, решившая во что бы то ни стало найти связь Полины с фирмой.

— Этот вопрос надо задать сотрудникам фирмы, а не мне, — пожала плечами хозяйка квартиры.

— Ну, хорошо, — почти сдаваясь, вздохнула Женя, — а кто вел вашу беременность, не доктор Синельников?

— Нет. Я наблюдалась у Красиловой.

Жене эта фамилия ни о чем не говорила. Окинув глазами комнату в поисках вдохновения, она зачем-то спросила.

— А вы замужем?

— Уже нет, — подчеркнуто терпеливо ответила Полина, выразительно поглядывая на часы.

— А вы давно развелись?

— Нет. Недавно, — выжидательно глядя на гостью, проговорила женщина, но журналистку Потапову тонкие намеки не пробирали.

— Из-за смерти ребенка развелись, да? — проявила вопиющую бестактность Женя, продолжая шнырять глазами по комнате.

— Нет. Ребенок был не его. Просто спешить с разводом было некуда, — сухо ответила Полина. — Еще что-то или, может, вам уже пора? — без обиняков, в лоб спросила хозяйка.

— Да, да, конечно, — торопливо согласилась девушка, не трогаясь с места. — А кто вы по профессии?

— Художница, — чуть мягче ответила Полина. — Вообще-то я Мухинское училище закончила с отличием, а теперь вот коробки для кукурузных хлопьев разрисовываю, — невесело усмехнулась она, кивнув в сторону компьютера. — И, кстати, мне завтра работу сдавать. Так что, думаю, вам пора.

Не придумав больше ни одного умного вопроса, Женя была вынуждена распрощаться с хозяйкой.