нашу комнату. В то время Юк ещё не вернулся, что меня обрадовало, поскольку мы оба вывозились в грязи, а желания изобретать правдоподобное объяснение нашему состоянию у меня не было. Мне едва достало сил, чтобы тщательно почиститься самому и очистить твою одежду и обувь, разумеется, магическими средствами. Наутро во избежание подозрений я передал старосте через Юка новость о нашем с тобой нездоровье. Будто бы мы отравились вином, приобретённым в пути у проезжего купчишки. Гостеприимный хозяин незамедлительно явился нас проведать. Посетовал на удивительное наше легкомыслие, справился, не требуется ли чего, пожелал наискорейшего выздоровления и с чувством выполненного долга отправился по своим делам. Я же, как только мне полегчало, оставил тебя на попечении Юка, а сам заглянул к сударыне Мэрис, тётке Эсмиэль. Как и следовало ожидать, ничего стоящего она не сообщила. Чуть не слово в слово повторила душещипательный рассказ уважаемого Оллата. Но кое-что интересное я всё же приметил. Сударыня обладает магическим даром, правда, слабовыраженным. Сомневаюсь, что она способна выйти за рамки обычной деревенской ворожбы, к примеру, гаданий, приворотов-отворотов и прочих глупостей.

– Получается, что Эсмиэль…

– Не факт, мой мальчик. Да, возможно, пропавшая как её кровная родственница тоже имеет некоторую предрасположенность… А, может, и не имеет. Наверняка даже атар не скажет. Но взять на заметку не помешает. В начале расследования трудно предугадать, какие сведения окажутся важными, а какие бесполезными. Согласен, мой мальчик?

– Стойте, учитель, – спохватился Ринос, – вы так открыто обо всём рассказываете. Не боитесь, что…?

– Исключено, – помотал головой караг. – В доме, кроме нас с тобой, ни души. У кума старосты счастливое событие: внук родился долгожданный. Невиданное празднество закатили. Всем селом отмечают. Меня тоже звали. Почётным гостем объявили в благодарность за вспоможение при родах. Но я отказался. Напраздновался уж на своём веку и речей хвалебных наслушался досыта. Так что, сославшись на усталость, – благо, в моём возрасте это простительно – отправил вместо себя Юка. Пусть повеселится парень, а то умаялся, бедняга, за столько времени.

– Да, именно об этом я и хотел спросить, – оживился молодой вейди. – Давно я здесь бока отлёживаю? Судя, по тому, что вы мне поведали, не один день.

– Пять, мой мальчик. И четыре ночи.

– Ого!

– Ничего, Юк помогал за тобой ходить. Причём, по собственному желанию. Без его помощи тяжеловато пришлось бы.

– Выходит, не такой он плохой человек?

– Пожалуй. Разозлился я тогда на него, много наговорил, чего не следовало. Молодой, неопытный – это да, ветер в голове, горяч не в меру. Однако ж ярится скорее от неумения, а не из-за худого нрава. Мастерству возничьему подучиться не помешало б. Вот вернёмся в нэтэр, побеседую с атаром на эту тему.

Между тем стало смеркаться. Белёные известью стены комнаты окрасились в приятные глазу глубокие розово-фиолетовые оттенки с мягкими переливами. Настала пора ежевечернего ритуала: задёрнуть занавески, разжечь огонь в очаге, затеплить свечи. Поскольку Юк отсутствовал, а Ринос пока до конца не оклемался, выполнять его выпало карагу.

– Ну вот и ладно, – благодушно прокряхтел Тиранай, вороша кочергой берёзовые поленья. – А скажи-ка, мой мальчик, что ты думаешь о нашей находке?

Неожиданный вопрос явно смутил молодого вейди. Друину было привычнее выслушивать наставления, получать указания и соглашаться со старшими по рангу, нежели делиться своими соображениями.

– Так вы, наверное, лучше меня знаете, учитель.

– Мне интересно твоё мнение, – с нажимом на слове «твоё» произнёс караг.

– Что ж, раз вы настаиваете… Я могу ошибаться, но, по-моему, мы имеем дело с колдуном, способным к оборотничеству.

– Обоснуй.

– М-м… Прежде всего, как вы сами неоднократно отмечали, исчезновения происходят перед полнолунием, следовательно, убийца страдает какой-то нечистой болезнью. А состояние тел и характер повреждений не оставляют сомнений в том, что преступник – именно оборотень.

– Согласен. Однако его принадлежность к племени чародеев лично мне кажется неочевидной.

– А как же ловушка?

– Произведение бессознательной охранной магии. Видишь ли, мой мальчик, у таких тварей необыкновенно силён инстинкт самосохранения, благодаря чему они способны для своей защиты использовать, пусть и не отдавая себе в этом отчет, доступную им часть покрова Илам.

– Уничтожение трупного духа? Я даже малейшего запашка не ощутил.

– То же.

– Что насчёт видения?

– Вот это новость! Тебе явилось видение?

– Да. И вы должны были его наблюдать через нашу связь.

– Необязательно. Если образы поступают по закрытому каналу, третьей стороне они недоступны. Можешь рассказать подробнее, что тебе показали?

– Злодея собственной персоной. Лица было не различить, но очертания великана в звериной шубе я рассмотрел хорошо. Как и венец мага у него над головой.

– Источник видения установлен?

– Духи невинно убиенных.

– Из которого захоронения, старого или нового?

– Из нового. А какое это имеет значение? Подождите, неужели вы думаете…

– Любое предположение требует проверки, мой мальчик.

* * *

Котёнок с поразительным энтузиазмом силился ухватиться за нити утренних солнечных лучей, пробивавшихся сквозь щели плетня. Усердие и воистину детское упрямство зверёныша заслужили одобрительную улыбку Риноса.

Тем временем староста, стоя у калитки, пространно напутствовал пожилого вейди (на ловившего мух друина Оллат махнул рукой, поскольку с первой встречи уяснил, кто в этой парочке самый толковый). Карагу оставалось лишь почтенно кланяться и демонстрировать своё полное согласие. Так продолжалось до тех пор, пока до слуха волшебников не долетело любопытнейшее имя: Нуна.

– Коли повстречается она вам, – продолжал увещевать гостей староста, – не верьте ни единому слову. Дурная старуха. Брешет, что псина небитая. Наши-то над её байками только посмеиваются, а сторонним невдомёк, вот она и старается вовсю, ежели случится кому в Новоракитное пожаловать.

– Понимаем, – кивнул Тиранай, – и обязательно примем к сведению. Ну что ж, нам, пожалуй, пора. Доброго вам дня, уважаемый Оллат.

– И вам, досточтимые, и вам.

Довольно покряхтывая, староста двинулся вглубь двора. А гости отправились своей дорогой.

За околицей, у луга, утыканного одеревенелыми стеблями бурьяна, волшебников нагнала худощавая старушенция в потрёпанной кацавейке, юбке бурого сукна и деревянных башмаках. «Она?» – одним взглядом спросил Ринос у бывшего учителя. «А то кто же!» – усмехнулся Тиранай в бороду.

В противоположность старосте и другим селянам Нуна рассусоливать не стала, и после короткого приветствия завела следующую речь:

– Уж не к Брингбору ли путь держите, досточтимые? Не ходите вы к нему. Кудесник он и лиходей. Опоит вас зельем отравным из мухоморов – совсем сгинете. Ведь это он, окаянный, жёнку свою молодую порешил. Приревновал её к резчику Каиму и, небось, в укромном уголке и придушил. Они ж и впрямь, Эсми и Каим-то, полюбовниками были. Нуне всё ведомо. Не раз видала, как по темноте она к нему на свиданки бегала.